Основные моменты истории были известны Леони от Анатоля. Отец Маргариты, Ги Ласкомб, женился совсем молодым и слишком поспешно. Когда его молодая жена через шесть месяцев умерла в родах, дав жизнь Жюлю, Ласкомб сразу передал сына под надзор гувернанток, затем сменявших друг друга учителей, а сам вернулся в Париж. Он оплатил образование сына и поддерживал фамильное имение под Ренн-ле-Бен, а когда Жюль достиг совершеннолетия, обеспечил ему приличное годовое содержание, но ни в чем больше не обращал на сына внимания.
Вторично дедушка Ласкомб женился уже на склоне лет, хотя и продолжал вести столь же рассеянное существование. Он отправил хрупкую молодую жену и малютку дочь жить в Домейн-де-ла-Кад с Жюлем и навещал их только под настроение. Леони, видя, какая боль появлялась на лице Маргариты, когда речь заходила о ее детстве, догадывалась, что мать ее не была там счастлива.
Дедушка Ласкомб и его жена погибли одновременно, когда однажды ночью перевернулась их карета. По оглашении завещания выяснилось, что Ги оставил все имение Жюлю, а дочери — ни единого су. Маргарита немедленно сбежала на север, в Париж, где в феврале 1856 года познакомилась с радикалом-идеалистом Лео Верньером и вышла за него замуж. Поскольку Жюль был сторонником старого режима, после этого ни о каких контактах между сводными братом и сестрой не могло быть и речи.
Леони вздохнула.
— Ну а теперь зачем она тебе пишет?
Маргарита смотрела на письмо, словно никак не могла поверить написанному.
— Она приглашает тебя, Леони, нанести ей визит. Недели на четыре, представь себе.
— Что? — взвизгнула Леони, чуть не выхватывая листок из пальцев Маргариты. — Когда?
— Дорогая, прошу тебя!
Леони не обратила внимания на упрек матери.
— А тетя Изольда не объясняет, с какой стати приглашает меня именно сейчас?
Анатоль закурил сигарету.
— Возможно, она хочет исполнить долг перед родственниками, которым пренебрегал ее покойный муж?
— Возможно, — согласилась Маргарита, — хотя ничто в ее письме не наводит на такую мысль.
Анатоль засмеялся.
— Мысль не из тех, которые доверяют бумаге.
Леони скрестила руки.
— Ну, смешно даже подумать, что я приму приглашение от тетушки, которой никогда в жизни не видела, да еще так надолго. В самом деле, — воинственно добавила она, — не могу представить ничего хуже, как похоронить себя в деревне и толковать там о старине с какой-то старой дамой.
— О нет, Изольда довольно молода, — возразила Маргарита. — Она была намного младше Жюля, так что ей, мне кажется, немного за тридцать.
На минуту над столом повисло молчание.
— Ну, я, конечно, откажусь от приглашения, — заговорила наконец Леони.
Маргарита взглянула на сидевшего напротив сына.
— Что ты посоветуешь, Анатоль?
— Я не хочу ехать, — еще тверже повторила Леони.
Анатоль улыбнулся.
— Подумай, Леони, побывать в горах? Как раз то, что надо. Не ты ли на прошлой неделе говорила мне, как тебе наскучила жизнь в городе и как тебе нужен отдых.
Леони изумленно взглянула на него.
— Да, я говорила, но…
— Перемена обстановки оживит тебя. К тому же в Париже невыносимая погода. То дождь и ветер, то жара, достойная алжирской пустыни.
— Признаю, это так, но…
— И ты же мне говорила, как тебе хочется приключений, а теперь, когда представилась возможность, ты робеешь.
— Но тетя Изольда может оказаться совершенно несносной. И чем я буду заниматься в деревне? Мне там нечего делать. — Леони с вызовом взглянула на мать. — Мама, ты всегда говорила о Домейн-де-ла-Кад исключительно с неприязнью.
— Это было давно, — тихо сказала Маргарита. — Может быть, с тех пор все изменилось.
— Но ведь это путешествие не на один день! Не могу же я ехать в такую даль. Да еще без провожатого!
Маргарита остановила взгляд на лице дочери.
— Нет-нет… конечно, нет. Но как раз вчера вечером генерал Дюпон предложил мне побывать с ним в долине Марны. Если бы я могла принять его приглашение… — Она замялась и повернулась к сыну. — Не сумею ли я уговорить тебя, Анатоль, проводить Леони на юг?
— Разумеется, без меня несколько дней обойдутся.
— Но, маман… — начала Леони.
Брат заглушил ее протест.
— Честно говоря, я как раз подумал, что хорошо бы мне на несколько дней уехать из города. Так что все складывается к взаимному удовольствию. И, — добавил он, заговорщицки улыбнувшись сестре, — если ты, малышка, так боишься остаться вдали от дома в незнакомом окружении, то уверен, можно уговорить тетю Изольду распространить приглашение и на меня.
Леони наконец поняла мысль Анатоля.
— О! — вырвалось у нее.
— Ты мог бы освободиться на неделю-другую, Анатоль? — настаивала Маргарита.
— Для своей младшей сестренки я готов на все. — Он улыбнулся Леони. — Если ты захочешь принять приглашение, я к твоим услугам.
Она старалась скрыть волнение. Свобода ходить куда угодно в диких местах, дышать чистым воздухом. Читать, что захочется, и не бояться критики или упреков.
«И Анатоль будет принадлежать только мне!»
Леони еще поразмыслила, не желая обнаруживать, что они с Анатолем в сговоре. Правда, матери не нравился Домейн-де-ла-Кад, но это не значит, что там не понравится ей. Она покосилась на покрытое синяками красивое лицо Анатоля. Она думала, все позади. Прошлым вечером стало ясно, что ничего не кончилось.
— Очень хорошо, — сказала она, чувствуя, как стучит в висках кровь. — Если Анатоль поедет со мной и, может быть, останется, пока я не обживусь, тогда я согласна. — Она повернулась к Маргарите. — Пожалуйста, мама, напиши тете Изольде, что я — мы — с радостью принимаем ее великодушное предложение.
— Я отправлю телеграмму и подтвержу предложенные ею даты.
Анатоль с широкой улыбкой поднял кофейную чашечку.
— За будущее! — провозгласил он.
Леони поддержала тост.
— За будущее, — повторила она со смехом, — и за Домейн-де-ла-Кад.
Часть II
ПАРИЖ
Октябрь 2007
Глава 9
Париж
Пятница, 26 октября 2007
Мередит Мартин уставилась на свое отражение в вагонном стекле. Поезд приближался к терминалу парижского вокзала «Евростар». Бесцветное отражение — черные волосы, белое лицо — выглядело так себе.
Она посмотрела на часы.
Четверть девятого, вот-вот прибываем, слава Богу.
