Мередит улыбалась, впитывая виды, запахи, лица Парижа. Она уже чувствовала себя другим человеком.
Взгромоздив сумки на оба плеча, она нашла нужный указатель и вышла к стоянке такси. В очереди она оказалась за мужчиной, оравшим что-то в свой мобильный и размахивавшим зажатой в пальцах «гитаной». Сизый, пахнущий ванилью дымок клубился в вечернем воздухе, выделяясь на фоне балкона и ставен дома напротив.
Она назвала шоферу адрес, отель в Четвертом округе, на улице Тампль в районе Маре, который она выбрала специально. Он удобно расположен для осмотра обычных туристических объектов, если у нее найдется время, — рядом в Центром Помпиду и Музеем Пикассо, а главное, рядом находится консерватория и несколько концертных залов, архивы и частные адреса, по которым ей нужно побывать для книги о Дебюсси.
Шофер положил ее объемистую сумку в багажник, захлопнул за пассажиркой дверцу и сел за руль. Мередит, откинувшись, сидела в такси, протискивавшемся сквозь безумное уличное движение Парижа. Сумочку она на всякий случай обняла рукой и смотрела, как проносятся мимо кафе, бульвары, мотороллеры и уличные фонари.
Мередит уже казалось, что она лично знакома с музами Дебюсси — с его подругами, любовницами, женами: Мари Васнир, Габи Дюпон, Тереза Роже, первая жена — Лилли Тексьер, вторая — Эмма Бардак, любимая дочка Шушу. Их лица, истории, черты вставали перед мысленным взором — и даты, связи, музыка. Черновой вариант биографии был уже готов, и ей нравилось, как выстраивается текст. Теперь осталось привнести на страницы немного жизни, немного красок, глоток атмосферы XIX века.
Временами ее тревожило, что жизнь Дебюсси становится для нее более реальной, чем собственная. Но Мередит отгоняла опасения. Такая сосредоточенность на пользу делу. Если она хочет успеть к сроку, продержаться осталось не так уж много.
Машина взвизгнула тормозами и остановилась.
— Отель «Аксель». Вуаля!
Мередит расплатилась с шофером и вошла внутрь.
Отель оказался вполне современным. В нем было мало парижского, скорее он походил на дорогие отели Нью-Йорка.
Совсем ничего французского.
Сплошные прямые линии и стекло, стильная обстановка. Вестибюль заставлен огромными тяжеловесными креслами. Накидки либо в черно-белую косую клетку, либо полосатые, в коричневых, лимонно-зеленых и белых полосках. Между креслами — столики дымчатого стекла. На блестевших хромом полках вдоль стен глянцевые журналы — «Вог» и «Пари-матч». С потолка свисали огромные абажуры.
Перестарались…
На дальнем конце маленького вестибюля приютился бар. У стойки сидели и пили мужчины и женщины. Загорелая кожа и костюмы от хороших портных. На каменном прилавке — сверкающие шейкеры для коктейлей, бутылки отражаются в зеркалах под голубоватыми неоновыми светильниками. Звон льдинок и стекла.
Мередит извлекла из бумажника кредитную карточку — не ту, которой пользовалась в Англии, потому что опасалась, что превысила свой кредит, — и подошла к конторке. Стройная дежурная в сером брючном костюме держалась дружелюбно и деловито. Мередит с радостью убедилась, что ее подзабытый французский еще понимают. Ей давно не приходилось практиковаться.
Будем считать, хорошая примета.
Отказавшись от помощи с багажом, она записала пароль доступа к беспроводному Интернету, поднялась в тесном лифте на третий этаж и прошла по темному коридору к своему номеру.
Комната оказалась маленькой, но чистой и стильной. В отделке сочетались белый, кремовый и коричневый тона. Служащие отеля заранее включили лампочку над кроватью. Мередит погладила рукой простыни. Добротное льняное белье, уютная постель. И в шкафу много места — правда, ей это ни к чему. Она поставила дорожную сумку на кровать, выложила на стеклянную столешницу ноутбук и подключила его заряжаться.
Потом она прошла к окну, сдвинула в сторону тюлевую занавеску и отворила его. В комнату ворвался уличный шум. Внизу, под окном, нарядная толпа наслаждалась на удивление теплым октябрьским вечером. Мередит высунулась наружу. Вид открывался во все стороны. На противоположном углу — универмаг, ставни закрыты, зато открыты все кафе и бары, кондитерские и гастрономы, из окон на улицу доносилась музыка. Оранжевый свет фонарей, неоновые лампы, яркий свет и черные силуэты. Краски ночи.
Опершись локтями на кованые черные перила балкончика, Мередит смотрела и жалела, что у нее нет уже сил спуститься вниз, влиться в веселую толпу. Потом она заметила, что озябла, отошла и растерла плечи.
Она распаковала вещи, убрала кое-что в шкаф и отправилась мыться. Ванная скрывалась за причудливой дверью-гармошкой в углу номера и была отделана белой керамикой в том же минималистском стиле. Мередит наскоро приняла душ, завернулась в толстый купальный халат, натянула на ноги теплые шерстяные носки, налила себе из мини-бара бокал красного вина и села просмотреть почту.
Подключиться удалось довольно быстро, но писем было мало — пара посланий от друзей, интересовавшихся, как дела, и одно от матери, Мэри, — та справлялась, все ли в порядке. Еще реклама какого-то концерта. Мередит вздохнула: от издательства ничего. Первая часть аванса должна была поступить на ее счет в конце сентября, но ко времени ее отъезда деньги не пришли. Теперь уже кончался октябрь, и Мередит начинала нервничать. Она отправила пару напоминаний и получила в ответ заверение, что все идет по плану. С финансами у нее дело обстояло не так уж плохо, по крайней мере пока. Есть кредитная карточка, а в крайнем случае можно одолжить немножко у Мэри, чтобы продержаться на плаву. Но лучше бы знать, что деньги уже перечислены.
Мередит вышла из Сети, допила вино, почистила зубы и легла в постель с книжкой.
Шум Парижа затихал. Мередит уснула, не выключив свет и позабыв на подушке зачитанный томик рассказов Эдгара Аллана По.
Глава 10
Суббота, 27 октября
Мередит проснулась, когда в окно уже ярко светило солнце.
Она вскочила с постели, прошлась щеткой по волосам, связала их в хвостик и натянула синие джинсы, зеленый свитер и куртку. Проверила, все ли на месте в сумке: бумажник, карта, блокнот, темные очки, камера, — и, радуясь предстоящему дню, прыгая через две ступеньки, сбежала в вестибюль.
Стоял прекрасный осенний день, яркий, солнечный и свежий. Мередит отправилась позавтракать в пивной бар напротив. Круглые столики со столешницами под мрамор, но все равно симпатичные, выставили на улицу, чтобы не упустить утреннего солнца. Внутри блестело лаком темное дерево. Длинная, поблескивающая металлом стойка тянулась через весь зал, и два пожилых официанта в черно-белой униформе удивительно расторопно обслуживали толпу посетителей.
Мередит заняла последний оставшийся свободным столик на улице, рядом с компанией парней в жилетах и обтягивающих кожаных штанах. Все четверо курили и пили эспрессо, запивая водой из стаканов. Справа от нее две худенькие безупречно одетые женщины прихлебывали кофе нуазетт из крошечных белых чашечек. Мередит заказала завтрак — сок, французский хлебец с маслом и джемом, выпечку и кофе латте — и достала свою записную книжечку, копию знаменитого хемингуэевского блокнота с молескиновой обложкой. Она исписала уже два из шести блокнотиков, специально заказанных перед поездкой в магазине «Варне энд Нобл». Записывала она все, до последней мелочи. Потом самое важное переносила в ноутбук.
