«Enfin. Наконец».
Слова прозвучали так явственно, словно она сама произнесла их. Так резко, так громко, что она обернулась, не стоит ли кто за спиной. Там никого не было.
«Прошлое смещается к настоящему».
Она вовсе не хотела брать карты, но Лаура смотрела так твердо, что ей почудилось — без этой колоды ее не выпустят из комнаты.
Она взяла карты. И, не сказав больше ни слова, повернулась и сбежала по лестнице.
Глава 17
Мередит бродила по парижским улицам, потеряв счет времени и сжимая в руках колоду. Ей чудилось, карты в любую секунду могут улететь и унести ее с собой. Оставлять их у себя не хотелось, но она уже понимала — выбросить колоду не осмелится. Только услышав колокола Сен-Жерве, она спохватилась, что опаздывает на самолет до Тулузы.
Мередит поймала такси и крикнула шоферу, что не пожалеет чаевых, если они успеют. Машина со скрежетом врезалась в поток движения. Ровно за десять минут домчались до улицы Тампль. Мередит выскочила из такси, оставив счетчик крутиться, ворвалась в вестибюль, взлетела по лестнице к себе в номер. Пошвыряла самое необходимое в дорожную сумку, прихватила ноутбук и зарядник и понеслась вниз. Договорилась, чтобы номер оставили за ней, предупредила, что в конце недели еще пару раз переночует, снова вскочила в машину, и они помчались в аэропорт Орли.
Она успела, хотя в запасе оставалось не больше пятнадцати минут.
Все это Мередит проделывала на автопилоте. Привычка действовать эффективно делала свое дело, а мозг был занят другим. Полузабывшиеся фразы, недопонятые идеи, упущенные тонкости. Все, что говорила Лаура.
«И что я тогда чувствовала».
Только пройдя досмотр, она вспомнила, что, в спешке убегая из маленькой комнатки, забыла заплатить Лауре за сеанс. Ей стало жарко от стыда. Тем более она провела там добрый час — если не два. Она сделала мысленную заметку: из Ренн-ле-Бен сразу отослать деньги, и с доплатой.
Ворожба. Искусство видеть будущее в картах.
Когда самолет оторвался от полосы, Мередит вытащила из сумки блокнот и принялась записывать все, что сумела запомнить. Путешествие. Маг и Дьявол, оба голубоглазые, обоим нельзя полностью доверять. Она сама как орудие справедливости. Все восьмерки. Борт 737 летел по синему небу Северной Франции, над Центральным массивом, догоняя уходящее на юг солнце, а Мередит слушала звучащую в наушниках «Бергамскую сюиту» Дебюсси и писала, пока не заболела рука, заполняя маленькие разлинованные странички точными заметками и набросками. Слова Лауры вновь и вновь прокручивались в голове, словно петля записи, пробивающаяся сквозь музыку.
Что-то проскальзывает между прошлым и будущим.
И все время, как непрошеные гости, таились в сумке, в багажном ящике у нее над головой, карты Таро.
Картинки Дьявола.
Часть III
РЕНН-ЛЕ-БЕН
Сентябрь 1891
Глава 18
Париж
Четверг, 17 сентября 1891
Решено было принять приглашение тети Изольды Ласкомб.
Анатоль тут же начал готовится к отъезду. Едва закончив завтрак, он отправился послать телеграмму и заказать билеты на поезд на следующий день, предоставив Маргарите с Леони накупить всего, что могло бы понадобиться за месяц в сельской местности. Прежде всего они побывали в магазине модного дома «Леоти», где приобрели набор красивого белья, преобразившего фигуру Леони и сделавшего ее совсем взрослой. В «Самаритянке» Маргарита купила дочери новое платье для чаепитий и прогулочный костюм на осеннюю погоду. Мать держалась тепло и ласково, но казалась далекой. Леони догадывалась, что маман думает о другом. Она подозревала, что покупки делаются за счет Дюпона, и морщилась при мысли, как бы, вернувшись в ноябре, им не пришлось познакомиться с новым отцом.
Леони волновалась, но в то же время ее переполняло любопытство, которое она относила к событиям вчерашнего вечера. Ей так и не выпало случая переговорить с Анатолем и обсудить, как это вышло, что приглашение пришло как раз ко времени, когда ему нужно было уезжать.
После обеда, пользуясь теплой и приятной погодой, Маргарита с Леони пошли в парк Монсо — любимое место прогулок детей из расположенных поблизости посольств. Стайка мальчиков играли в «Раз, два, три, волк, лови!». Ребятишки шумели и кричали, подбадривая друг друга. Девочки в белых платьицах с ленточками под присмотром нянюшек и темнокожих телохранителей играли в «классики». Леони в детстве больше всего любила эту игру. Они с Маргаритой постояли, глядя, как девчушки забрасывают камешки в квадратики и скачут за ними. По лицу матери Леони поняла, что и та с теплым чувством вспоминает прошлое. Она решила, что сейчас подходящая минута для расспросов.
— Почему ты не была счастлива в Домейн-де-ла-Кад?
— Мне там было неуютно, милая, только и всего.
— Но отчего? Из-за компании или дело в самом доме?
Маргарита пожала печами, как делала всегда, если не желала отвечать.
— Должна же быть причина, — настаивала Леони.
Маргарита вздохнула.
— Мой сводный брат был странный, замкнутый человек, — наконец заговорила она. — Он не нуждался в обществе сестры, тем более гораздо моложе его, и совсем не желал нести ответственность за вторую жену отца. Мы постоянно чувствовали себя нежеланными гостями.
Леони задумалась.
— А мне, ты думаешь, там понравится?
— О да, обязательно понравится, — уверенно сказала Маргарита. — Имение очень красиво, и, мне думается, за тридцать лет многое изменилось в лучшую сторону.
— А сам дом?
Маргарита не ответила.
— Маман?
— Это было очень давно, — твердо ответила та. — Все, конечно, изменилось.
Утро отъезда, пятница 18 сентября, выдалось сырым и ветреным.
Леони проснулась очень рано, чувствуя холодок волнения под ложечкой. Теперь, когда пора было уезжать, она уже заранее скучала по миру, который оставался позади. Городской шум, воробьи, рассевшиеся рядком на шпице крыши напротив, знакомые лица соседей и торговцев, — все наполнилось острым очарованием. Все вызывало на глаза слезы.
Как видно, и Анатоль испытывал нечто подобное, потому что держался он неспокойно: губы поджаты, глаза настороженно блестят. Он стоял у окна гостиной, как на посту, постоянно окидывая взглядом улицу от начала до конца.
Служанка объявила, что экипаж подан.
— Скажи кучеру, что мы спускаемся, — приказал Анатоль.
— Ты в таком наряде и поедешь? — поддела его Леони, глядя на серый утренний халат, наброшенный поверх делового костюма. — Уж не в контору ли ты собрался?
— Это мысль, — мрачно согласился он, направляясь к сестре через гостиную. — Вот выедем из Парижа, переоденусь во что-нибудь более свободное.
