— Доброе утро.
— Бонжорно, мадомазела, — пробормотал слуга.
— Хороший денек.
— Гроза подходит.
Леони с сомнением оглядела голубое небо с плавучими островками облаков.
— На вид так тихо. Кажется, погода установилась.
— Это она выжидает.
Садовник склонился к ней, обнаружив во рту почерневшие кривые зубы, похожие на ряд старых надгробий.
— Дьяволова работа, эта гроза. Все прежние знаки. Вечером музыка над озером.
Из его рта кисло пахло виски, и Леони невольно отстранилась, задетая, впрочем, искренностью старика.
— Что это вы говорите? — резко спросила она.
Садовник перекрестился.
— Здесь по округе бродит дьявол. Всякий раз, как вылезает из Лак-де-Барренк, он приносит с собой свирепые грозы. Идут одна за другой. Покойный хозяин послал людей засыпать озеро, так дьявол сам пришел и напрямик им сказал, мол, если они не перестанут, он затопит Ренн-ле-Бен.
— Какие глупые суеверия! Я не могу…
— Заключили договор — не мне говорить, как и почему, только факт тот — рабочие ушли, а озеро осталось. Но теперь естественный порядок снова перевернулся. По всем признакам, дьявол явится взять свое.
— Естественный порядок? — Леони поймала себя на том, что перешла на шепот. — О чем вы говорите?
— Двадцать один год прошел, — бормотал старик. — Покойный хозяин разбудил дьявола. Музыка слышна, когда духи выходят из могил. Не мне говорить, как это и почему. Тогда приходил священник.
Она нахмурилась.
— Священник? Какой священник.
— Леони!
Виновато и в то же время с облегчением она обернулась на голос брата. Анатоль махал ей с террасы.
— Пролетка ждет! — крикнул он.
— Присматривайте за своей душой, мадомазела, — еле слышно шепнул садовник. — Когда случается гроза, духи выходят на свободу.
Она мысленно подсчитала даты. Двадцать один год назад, он сказал — значит, это был 1870-й. Девушка вздрогнула. Перед глазами встала та же самая дата на первой странице рукописного «Таро».
Духи выходят на свободу…
Слова садовника — точно отзвук прочитанного утром. Леони уже открыла рот для нового вопроса, но старик успел нахлобучить шапочку на голову и снова принялся копать. Она постояла еще, потом, подхватив юбки, легко пробежала к ступеням, на которых ждал ее брат.
Да, все это увлекательно. Даже чуточку жутковато. Но она никому не позволит испортить ей время рядом с Анатолем.
— Доброе утро, — поздоровался он, нагибаясь, чтобы поцеловать сестру в разгоревшуюся щеку, и оглядывая ее с ног до головы.
— Не пристало ли держаться чуть сдержаннее?
Леони опустила взгляд на свои чулки, показавшиеся из-под юбки, да еще с пятнами садовой грязи. Усмехнувшись, она ладонями разгладила подол.
— Вот, — сказала она, — вполне респектабельный вид.
Анатоль с насмешливой укоризной помотал головой.
Они вместе прошли через дом и вышли к ожидавшему экипажу.
— Ты уже и шитьем занялась? — спросил он, заметив обрывок красной нити, приставшей к ее рукаву. — Какое прилежание!
Леони сняла обрывок и уронила в траву.
— Искала кое-что в своей шкатулке, только и всего, — соврала она, даже не покраснев.
Кучер щелкнул кнутом, и повозка двинулась вниз по дорожке.
— Тетя Изольда не захотела с нами поехать? — спросила Леони, повышая голос, чтобы перекрыть шум.
— Дела поместья требуют ее внимания.
— Но в субботу обед точно будет?
Анатоль похлопал себя по карману.
— Точно. И я обещал, что мы в роли вестников доставим приглашения.
Ночной ветер сорвал веточки и листья с гладких серебристых стволов буков, но дорожка к Домейн-де-ла-Кад осталась чистой, и они доехали без задержки. Зашоренные лошади шагали ровно, не обращая внимания на стук фонаря, который на спусках болтался и бился о борт двуколки.
— Ты слышал ночью гром? — спросила Леони. — Так странно — сухой рокот, потом вдруг молния, и все это под вой ветра.
Он кивнул.
— Здесь, как видно, обычное явление — грозы без дождя, особенно летом, когда такие грозы проходят чередой одна за другой.
— Звук был такой, будто гром заперт в долине между холмами. Будто он сердится.
Анатоль улыбнулся.
— Это на тебя белое вино подействовало.
Леони показала ему язык.
— Ничего подобного. — Помолчав, она добавила: — Мне садовник рассказывал, что грозы, говорят, приходят, когда на свободе духи. Или наоборот? Не помню точно.
Анатоль поднял бровь:
— Неужто?
Леони извернулась на сиденье, чтобы обратиться к кучеру на козлах.
— Вы знаете место, которое называется Лак-де-Барренк? — спросила она громко, чтобы перекрыть скрип колес.
— Ок, мадомазела.
— Это отсюда далеко?
— Недалеко. Туда туристы ездят часто, только я бы туда не сунулся.
Он указал кнутом на густую чащу леса и прогалину, на которой торчали из земли то ли три, то ли четыре каменных выступа, словно заброшенные туда великанской рукой.
— Там наверху — Кресло Дьявола. А выше, за одно утро дойдете, озеро Дьявола и Рогатая гора.
Леони заговорила о своих страхах, только чтобы совладать с ними, и сама это понимала. Однако к Анатолю она обернулась с торжеством:
— Вот, — сказала она, — повсюду следы и признаки дьяволов и духов!
Анатоль рассмеялся.
— Скорее суеверия, малышка, а не следы и признаки.
Пролетка высадила их на площади Перу.
Анатоль отыскал мальчишку, взявшегося за одно су разнести приглашения гостям Изольды, а они отправились на прогулку. Для начала прошлись по главной улице в сторону термальной лечебницы. Задержались немного у маленького открытого кафе, где Леони выпила чашку крепкого сладкого кофе, а Анатоль — стакан коктейля. Мимо проходили дамы и господа, наряженные для прогулки. Сиделка толкала инвалидное кресло. Девочки с разлетевшимися волосами, украшенными синими и красными ленточками, и мальчики в коротких штанишках играли с обручами и палочками.
Они нанесли визит в самый большой из городских магазинов — «Боске» — где можно было купить что угодно, от ниток и тканей до медных котлов и сковородок, а также силков, сетей и охотничьих ружей. Анатоль передал Леони составленный Изольдой список продуктов, которые надо было доставить в Домейн-де-ла-Кад к субботнему обеду, и предоставил ей разместить заказы. Леони отлично проводила время.
