– Не могу вам сказать. Я плохой моряк. Я пошла спать.
– Спать? – удивился Мейсон.
– Да. Понимаете, у меня есть таблетки, которые я обычно
принимаю в сильную качку, и они прекрасно помогают, но от них всегда хочется
спать.
– Вы не ужинали в тот вечер?
– Ужинала ли я? Господи, конечно, нет! Я очень плохо себя
чувствовала, но потом подействовало лекарство, и я легла спать. Думаю, что я
проснулась не раньше полуночи. Погода была по-прежнему скверной. Я приняла еще
одну таблетку и снова заснула. Проснулась примерно часов в семь или восемь
утра, море уже было спокойным, а яхта подходила к острову.
– Продолжайте.
– Вскоре после прибытия мы обнаружили, что Элен пропала.
Мистер Эддикс спустился в ее каюту, а Элен там не оказалось. В общем, я
полагаю, остальное вам и так известно. Кровать ее не была расстелена.
– Ее могло случайно смыть за борт волной? – спросил Мейсон.
– Наверное, могло.
– Она же могла выйти на палубу?
– Могла, конечно, но сильно штормило, и пока мы не легли в
дрейф, была сильная качка. Сама-то я находилась внизу, в своей каюте, но потом
матросы мне рассказывали. Я думаю, что волны захлестывали палубу. В проливе
вообще сильно штормит.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Вы знали, что Элен Кадмус вела
дневник?
– Да.
– У меня четыре тетради этого дневника, – сказал Мейсон. –
Пятая тетрадь пропала. Элен должна была начать ее примерно недели за две до
своего исчезновения. То есть четвертая тетрадь кончилась ровно за две недели до
смерти Элен. Как вы считаете, могла она бросить вести дневник?
– Нет, я уверена в том, что она не бросила. У нее был
портфель, в котором она носила документы мистера Эддикса и свой дневник. Я
помню, как-то раз даже пыталась отговорить ее от этого занятия.
– Почему? – спросил Мейсон. – Что плохого в том, что она
вела дневник?
– Да нет, ничего плохого в этом нет, если человек просто
кратко записывает, где был, что делал и тому подобное. Но Элен была так
увлечена своим дневником, что тратила на него уйму времени, которое она могла
провести более разумно, например, в компании с хорошими людьми.
– Мы подобрались к самой сути, – заметил Мейсон. – Миссис
Кэмптон, вы не знаете, кого она считала своими друзьями?
– Мистер Мейсон, мне кажется, у нее их вообще не было.
– Зачем тогда она так тщательно следила за своей внешностью,
добиваясь такого превосходного загара?
– Она была честолюбива. Она хотела отправиться в Голливуд и
стать актрисой, и думала, что рано или поздно у нее по-явится такая возможность
благодаря связям мистера Эддикса.
– У Эддикса есть знакомые в Голливуде?
– По-моему, нет. Конечно, благодаря своему состоянию он мог
бы завязать там знакомства… Мне не очень хочется обсуждать моего бывшего
хозяина, мистер Мейсон, но мистер Эддикс крайне необщителен. Я думаю, что на
его образ жизни в сильной степени повлияло… Я полагаю, вам известно о его
брате?
– А что с его братом?
– Его брат совершил убийство.
– Где?
– Где-то за границей. Кажется, в Австралии.
– Он был осужден?
– Наверное, да. Мне точно известно лишь то, что брат мистера
Эддикса совершил убийство и что мистер Эддикс был очень привязан к своему
брату. Если вас интересует мое мнение, то я думаю, что он очень боится.
– Боится чего?
– Боится самого себя. Боится, что это своего рода семейное
проклятие, что у него тоже есть предрасположенность к убийству, как и у его
брата. Я думаю, он пытался каким-то образом это выяснить.
– Поэтому он экспериментирует с различными человекообразными
обезьянами?
– Да, в основном с гориллами. Он говорит, что гориллы по
особенностям психики ближе всего к человеку, что шимпанзе слишком дружелюбны и
легче поддаются дрессировке, поэтому его интересуют именно гориллы.
– Он содержит их в клетках?
– Конечно. Клетки для горилл должны быть особо прочными,
потому что они очень сильные животные.
– У Эддикса есть специальный дрессировщик?
– У него несколько дрессировщиков и зоопсихолог.
– Все эти люди живут в особняке Эддикса? – поинтересовался
Мейсон. – Кто их обслуживает? Кто готовит им еду?
– Они все приходящие, а работают в полностью изолированном
крыле здания, выходящем на другую улицу, с отдельным входом. Они приходят и
уходят, не спрашивая разрешения Эддикса. Им категорически запрещено выходить в
парк, окружающий особняк. В главное здание они могут пройти по коридору, но
только если их вызовут.
– Кто ухаживает за гориллами ночью?
– Никто. Они заперты в надежных железных клетках.
– А если ночью случится, например, пожар?
– Произойдет нечто ужасное. Впрочем, подумайте, что будет,
если пожар случится днем. Нельзя же просто открыть клетку с гориллами и
сказать: «Выходи!»
– Эти гориллы прожорливые? – спросил Мейсон после паузы.
– По-моему, очень. Я баловала только одну, самую маленькую.
Она любила меня и всегда выпрашивала лакомства. Некоторые эксперименты
проводились специально для того, чтобы запутать бедных животных: их приучали
брать пищу из ящика, только когда звенит звонок, в остальное время они получали
удар электрическим током, если пытались открыть ящик. Затем дрессировщики
меняли абсолютно все сигналы, как они это объясняли, для проверки потери
ориентации. Мне эти опыты очень не нравилось, и Элен тоже.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Меня больше всего
заинтересовало то, что вы сообщили о дневнике. Большое спасибо.
– Элен была очень скрытной, мистер Мейсон, – добавила миссис
Кэмптон. – У нее были огромные амбиции, и ради них она была готова все принести
в жертву. Я подозреваю, что в прошлом у нее была несчастная любовь.
– Она вам об этом рассказывала?
– О боже! Нет, конечно. Да в этом и не было никакой
необходимости, все и так совершенно ясно.
– Каким же образом это оказалось ясно?
– Очевидно, ее бросил кто-то, кто… ну, иногда у меня
мелькала мысль, что ее избранник был из высших слоев общества, намного
превосходящий ее по положению. Похоже, Элен всю свою жизнь посвятила тому,
чтобы доказать ему, что она сама может добиться успеха в жизни. Единственное, в
чем она действительно могла бы преуспеть, так это в кино или модельном бизнесе.
Она была действительно очень красива.
