– Хорошо, – согласилась миссис Кэмптон. – Я расскажу вам всю
правду, и вы тогда сможете посоветовать мне, что делать. Едва ли я осмелюсь
рассказать об этом еще кому-нибудь, поскольку все выглядит довольно…
– Что вы сказали журналистам? – перебил Мейсон.
– Ничего.
– Они с вами беседовали?
– Нет. В полиции мне сказали, что отпустят меня рано утром и
журналисты ничего об этом не будут знать. Они дали мне возможность прийти в
себя.
Мейсон повернулся к Этне:
– С каждой минутой дело принимает все более скверный оборот.
– Полицейские иногда могут быть внимательными, – сказал
Этна.
– Могут, – согласился Мейсон. – Но они ни за что не станут
ради этого настраивать против себя газетных репортеров.
– Но они поступили именно так.
– Проклятье! – в сердцах сказал Мейсон. – Трудно поверить,
что они поступили подобным образом. Продолжайте, миссис Кэмптон. Расскажите
нам, что произошло. Во-первых, как случилось, что вы оказались в «Стоунхендже»?
– Мистер Эддикс позвонил мне.
– Куда?
– Ко мне домой.
– Откуда ему был известен ваш номер телефона?
– Понятия не имею.
– Что он вам сказал?
– Что хочет со мной встретиться.
– Он сказал вам, по какому поводу?
– Он хотел лично извиниться за огромную несправедливость,
допущенную им по отношению ко мне. Он хотел сообщить мне нечто очень важное.
– Мистер Этна знает об этом разговоре?
– Нет. Мистер Эддикс велел никому об этом не говорить и
приехать к нему домой в шесть часов вечера.
– В шесть?
– Да. Он сказал, что у него еще несколько важных встреч и до
шести часов он будет занят, а следующая встреча назначена на шесть сорок пять.
Так что я должна была приехать туда ровно в шесть.
– Вы приехали ровно в шесть?
– Да.
– Как вы проникли в дом?
– Я прошла через дверь на Улице роз.
– Она была открыта?
– Нет, заперта.
– Как же вы вошли?
– У меня был свой ключ.
– Вы хотите сказать, что все это время ключ оставался у вас?
– У меня был свой собственный ключ, и никто не потребовал
его вернуть.
– Эддикс знал об этом?
– Он спросил меня, есть ли у меня ключ, и я ответила, что
есть. Он сказал, что это хорошо, и велел пройти через заднюю дверь и подняться
в его офис на втором этаже. А собственно, что в этом такого, мистер Мейсон? Я
делала так сотни раз, когда работала там.
– Тогда вы там работали, – сказал Мейсон. – Это совсем
другое дело.
– Господи, не могла же я рассчитывать на то, что такой
занятой человек, как мистер Эддикс, спустится по лестнице и пройдет через весь
коридор только для того, чтобы впустить меня! Тем более что я имею ключ и
прекрасно знаю дорогу.
– В доме больше никого не было, чтобы впустить вас?
– Нет. Он был один в доме.
– Он сказал вам это, когда звонил?
– Да.
– Звонил именно Бенджамин Эддикс? – после паузы спросил
Мейсон. – Вы узнали его голос?
– Конечно. Он даже пошутил по поводу того, что так не-внятно
бормочет из-за этой повязки.
– Во сколько он вам позвонил?
– Приблизительно в два тридцать дня.
– И вы сразу туда поехали?
– Да. Я села на автобус, который останавливается на углу
Оливковой улицы ровно в пять пятьдесят вечера. Я хорошо знаю расписание автобусов,
поскольку часто туда ездила.
– Это как раз не очень меня интересует, – отмахнулся Мейсон.
– Давайте о главном. Когда вы туда пришли, Бенджамин Эддикс был еще жив?
– Да.
– Что он вам сказал?
– В том-то и дело, что он не успел ничего сказать. Он был убит
как раз в тот момент, когда я вошла.
– Кто его убил?
– Горилла.
Мейсон тяжело вздохнул.
– Миссис Кэмптон, – сказал он, – давайте будем реалистами.
– Мистер Мейсон, пожалуйста, вы должны мне верить. Я говорю
чистую правду. Я видела это своими собственными глазами. Мистер Эддикс лежал на
кровати, а горилла несколько раз вонзила в него нож.
– Что это была за горилла?
– Мистер Мейсон, я не могу утверждать наверняка, какая
именно это была горилла. Одна из самых больших, но точно я не знаю. Видите ли,
это может показаться совершенно невероятным, но горилла убила его, находясь в
гипнотическом трансе.
Мейсон внимательно посмотрел на миссис Кэмптон.
– Неужели вы не верите мне, мистер Мейсон?
– Даже если бы поверил я, – заверил адвокат, – присяжные все
равно не поверят.
– В конце концов, – вспыхнула миссис Кэмптон, – это именно
то, чего мистер Эддикс пытался добиться долгие годы. Он хотел выдрессировать такую
гориллу, которую он мог бы загипнотизировать…
– Хорошо, – сказал Мейсон, – продолжайте. Давайте не будем
терять время в бесплодных спорах. Я хочу знать, что произошло.
– Когда я вошла в комнату, то в первый момент не заметила
мистера Эддикса. Я позвала его, а затем увидела, что он лежит на кровати. Мне
показалось, что он спит, но тут из-за угла, со стороны ванной, показалась
горилла. Она была загипнотизирована, мистер Мейсон.
– Вы уже дважды повторили это. Откуда вы знаете?
– По выражению глаз. Горилла скалилась на меня, она подошла
к кровати неуклюжей походкой, и она все время ухмылялась, словно радуясь тому,
что поменялась ролями со своим мучителем.
– Как вы поступили?
– Закричала и потеряла сознание.
– Вам было известно, что по дому бродят гориллы? – спросил
Мейсон. – Они уже сбежали, когда вы шли по проходу мимо клеток?
– Нет, все было в полном порядке. Две большие гориллы сидели
в той клетке, которая потом оказалась открытой, и еще одна, самая добродушная
горилла – в другой.
– Следовательно, – рассудил Мейсон, – кто-то успел выпустить
этих горилл за то время, пока вы…
