– Об этом свидетельствовало ваше поведение.
– Что именно?
– Я уже все описал.
– Во-первых, вы заявили, что мы шли быстро. Во-вторых, вы
сказали, что мы все время оглядывались. Что еще мы делали подозрительного?
– Это все. Достаточно.
– Отлично, – сказал Мейсон. – Когда вы уезжали оттуда, вы
ехали быстро, не так ли?
– Это совсем другое дело.
– Быстро или нет?
– Да.
– И при этом, – добавил Мейсон, – вы неоднократно
оглядывались назад, не так ли?
– Да.
– Вы уверены в этом?
– Да.
– Вы теперь определенно вспомнили, что оглядывались?
– Да.
– Но вы ведь не помнили этого наверняка, когда в первый раз
давали показания под присягой?
– Конечно, помнил!
– Следовательно, – сказал Мейсон, – вы пытались это скрыть.
– Я заметил ловушку, которую вы мне устраиваете. Я не
настолько глуп.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон, – я просто хотел, чтобы
суду стала ясна ваша позиция. У меня все.
В зале заседаний послышались смешки.
Окружной прокурор коротко посовещался со своим заместителем,
блестящим молодым юристом по имени Гинзберг, выигравшим за последние несколько
месяцев целый ряд ярких процессов и в результате назначенным заместителем
прокурора. Присутствие на процессе самого Гамильтона Бергера,
консультировавшего своего заместителя, говорило о том, что Мейсона считают
опасным противником.
После короткого совещания Гинзберг вызвал надзирательницу
тюрьмы.
Надзирательница показала под присягой, что обвиняемая
Джозефина Кэмптон поступила в женский корпус тюрьмы, что она забрала у
Джозефины Кэмптон ее одежду и выдала ей взамен казенную форму, а одежду
передала Филиппу Гротону, полицейскому эксперту и токсикологу.
– Теперь такой вопрос, – обратился к ней Гинзберг. –
Осматривали ли вы тело обвиняемой?
– Осмотрела. Да, сэр. Она разделась донага и приняла душ. Я
обследовала каждый дюйм ее тела.
– Что вы искали?
– Царапины, порезы, синяки или иные следы насилия.
– Удалось ли вам их обнаружить?
– Мистер Гинзберг, на коже у нее не было абсолютно никаких
повреждений.
– Могу я спросить, для чего был нужен такой осмотр? –
вмешался Джеймс Этна.
– А вы слушайте и поймете, для чего он был нужен, –
воинственно заявил Гинзберг.
– Господа! – воскликнул судья Манди. – Давайте соблюдать
приличия. Защита хочет заявить протест?
– Я просто хотел сберечь время! – сердито воскликнул Этна. –
Но, принимая во внимание обстоятельства, я протестую по той причине, что все
это несущественно и не относится к делу.
– Мы полагаем, ваша честь, увязать это, – сказал Гинзберг, –
с показаниями следующего свидетеля.
– Хорошо, продолжайте, – решил судья.
– Это все. Перекрестный допрос, пожалуйста.
– Спрашивайте вы, Джеймс, – прошептал Мейсон своему
компаньону.
– С какой целью вы забрали у обвиняемой одежду? – спросил
Этна свидетельницу.
– Меня так проинструктировали.
– Вы знали о том, что до тех пор, пока ей не было
предъявлено официальное обвинение, вы могли лишь задержать ее в качестве…
– Я выполняла инструкции, – сказала надзирательница. – Для
того я там и нахожусь. Если вы считаете, что был нарушен закон, обращайтесь по
этому поводу к окружному прокурору.
– Вы хотите сказать, что получили инструкции от окружного
прокурора?
– Да. Из окружной прокуратуры.
– И что стало с одеждой, которую вы забрали у обвиняемой?
– Если вы подождете, пока мы вызовем следующего свидетеля,
вы получите ответ на ваш вопрос, – сказал Гинзберг.
– Хорошо, – согласился Этна, – у меня все.
– Вызовите Филиппа Гротона, – произнес Гинзберг.
Филипп Гротон, высокий, худой, ученого вида субъект с
выступающими скулами и в очках с толстыми линзами, отражавшими свет, занял
место свидетеля и представился экспертом в области токсикологии, химии и
судебной медицины.
– Вы получили определенные предметы одежды обвиняемой от
надзирательницы, только что дававшей показания? – спросил Гамильтон Бергер.
– Да, сэр. Получил.
– Вы обследовали эти предметы одежды?
– Да, сэр.
– Удалось ли вам обнаружить что-нибудь необычное на этих
предметах одежды?
– Да, сэр.
– Что вы обнаружили?
– Человеческую кровь.
– У вас с собой эти предметы одежды?
– С собой. Да, сэр.
– Я прошу, чтобы они были предъявлены в качестве
вещественного доказательства.
– Защита не возражает, – сказал Мейсон.
Вещи были продемонстрированы в качестве вещественного
доказательства и занесены под соответствующими номерами в протокол.
– Прошу начать перекрестный допрос, – сказал Гамильтон
Бергер.
– Вы утверждаете, что на вещах человеческая кровь? – спросил
Мейсон.
– Да, сэр.
– Как вы это определили?
– Я провел тест и получил специфическую реакцию.
– То есть, проводя анализ, вы обычно не проверяете кровь на
предмет принадлежности тому или иному конкретному животному, не так ли?
Насколько я понимаю, вы просто проводите пробу, которая дает реакцию на
человеческую кровь и не дает никакой реакции на кровь животных. То есть вы,
таким образом, просто проверяете кровавое пятно на предмет того, является ли
это кровью человека или животного. Если это кровь животного, вы не занимаетесь
дальнейшей проверкой. Если реакция положительная, то вы знаете, что это
человеческая кровь. Верно?
– Да, сэр.
– Этот тест безошибочен?
– Да, этот тест безошибочен.
Мейсон обратился к судье:
– Я хотел бы задать еще несколько вопросов мистеру Гротону
по поводу его профессиональных знаний как эксперта, но должен признаться суду,
что в данный момент я не готов провести нужную мне линию допроса. Мне
необходимо получить определенную информацию до того, как я смогу закончить
перекрестный допрос.
