– Я вылетел в Лас-Вегас днем, двухчасовым рейсом.
– Вы получили инструкции касательно того, что должны были
делать в Лас-Вегасе?
– Да, сэр. Я должен был вернуться со ста пятьюдесятью
тысячами долларов наличными.
– Вы выполнили эту инструкцию?
– Нет, сэр. Не выполнил.
– Почему?
– Потому что не решился носить с собой такую большую сумму
наличными. Когда я услышал о смерти мистера Эддикса, я отнес всю наличность в
банк и положил ее на счет мистера Эддикса. Я известил по телефону поверенного
мистера Эддикса о том, что собираюсь предпринять.
– А мистер Эрши покинул «Стоунхендж» до вас?
– Нет, сэр. Мы ушли с ним одновременно. Мистер Эрши отвез
меня в аэропорт, а затем поехал в Санта-Барбару.
– Кто находился в «Стоунхендже» в тот момент, когда вы
уходили?
– Бенджамин Эддикс.
– Кто еще?
– Больше никого.
– Но ведь это было довольно необычно?
– Да, сэр. Это было в высшей степени необычно.
– Начинайте перекрестный допрос, – обратился Гамильтон
Бергер к Мейсону.
– Почему вы считаете это необычным, мистер Фейллон?
– Потому что обычно кто-то ухаживал за животными, да и дом
требовал присмотра нескольких слуг.
– Но когда вы уходили, в доме не было никого, кроме мистера
Эддикса?
– Совершенно верно. Несколькими днями раньше мистер Эддикс
выразил неудовольствие тем, как содержалась часть дома, отведенная под зоопарк.
Он уволил всех служащих, ухаживавших за животными.
– А кто кормил животных и чистил клетки после того, как
дрессировщики были уволены?
– Мы, – проговорил Фейллон с явным отвращением. – Это как
раз и было одной из главных причин возникших между моим хозяином и мной трений.
На такого рода работу я не нанимался.
– Вам помогал мистер Эрши?
– Мистер Эрши и Бенджамин Эддикс. Мы делали это втроем.
– А кто занимался домашним хозяйством?
– Никаких слуг не было. Домашним хозяйством не занимался
никто.
– Случались ли вследствие этого какие-нибудь происшествия?
– Да, сэр.
– Какие?
– На мистера Эддикса напала одна из горилл. Она просунула
лапу сквозь прутья решетки, схватила Эддикса за пиджак и притянула его к клетке.
Я закричал и принялся стучать по решетке скребком, которым чистил клетки. В это
мгновение мистер Эддикс рванулся, и ему удалось высвободиться.
– Он получил какие-нибудь повреждения?
– Да, сэр. У него был серьезный вывих ноги, а также глубокие
царапины на лице.
– Когда это произошло?
– В понедельник утром.
– У меня больше нет вопросов, – сказал Мейсон.
Гамильтон Бергер вызвал в качестве свидетеля фотографа,
который продемонстрировал фотографии лежащего на кровати тела и расположение
пятен крови, брызнувшей из раны на шее на стену и ковер. Он также представил
снимки лица мистера Эддикса, на котором были видны царапины от когтей гориллы.
– Задавайте вопросы, господин адвокат, – предложил Гамильтон
Бергер.
– Я обратил внимание, что здесь две разные фотографии лица
убитого, – сказал Мейсон. – На одной из них хорошо заметна щетина, а на другой
лицо убитого чисто выбрито.
– Первая была сделана до того, как тело перевезли в морг, а
вторая вскоре после вскрытия. Служащий морга побрил лицо покойника, когда
готовил тело для погребальной церемонии.
– То есть вы сфотографировали тело, а после этого вас
послали сделать еще несколько фотографий? Я правильно понял?
– Да, сэр.
– С какой целью это было сделано?
– Я не знаю.
– Но вы получили инструкцию пойти в морг и сделать еще
несколько фотографий, на которых были бы хорошо видны черты лица?
– Да.
– Чисто выбритого?
– Да.
– С целью опознания?
– Мне неизвестно, с какой целью. Мне велели их сделать, я и
сделал.
– Благодарю вас, – улыбнулся Мейсон. – У меня все.
– У нас по этому делу все, ваша честь, – сказал Гамильтон
Бергер.
– Я хотел бы обратить внимание высокого суда на тот факт, –
сказал Мейсон, – что я просил разрешения задать на перекрестном допросе еще
несколько вопросов после выяснения одной проблемы. Я прошу вас предоставить мне
возможность уточнить один технический вопрос и посоветоваться со своим
компаньоном. Приближается время обеденного перерыва. Не мог бы суд продолжить
слушание дела завтра утром в десять часов?
Судья Манди покачал толовой:
– У вас была возможность подготовиться к слушанию дела,
мистер Мейсон. Окружной прокурор в самом начале слушания предложил вам
попросить отсрочку. Суд не собирается проводить слушание по частям. Я объявляю
перерыв на пятнадцать минут, так что у вас будет возможность посоветоваться.
Суд объявляет перерыв на пятнадцать минут.
Судья Манди ушел в свою комнату.
Мейсон подошел к миссис Кэмптон, сидевшей под охраной
надзирательницы.
– Извините меня, – прошептала ему миссис Кэмптон. – Я
пыталась всех перехитрить и только сама себе навредила. Вызовите меня для дачи
показаний, и я расскажу чистую правду и все объясню.
– Объясните прямо здесь и сейчас. Вы мне лгали?
– Только в том, что касалось чека, – заверила она. – Да и то
я, собственно, не лгала. Я просто умолчала о нем.
– Откуда у вас этот чек?
– С маленького столика возле кровати мистера Эддикса. Он был
сильно пьян и спал. Чек лежал там, выписанный на мое имя. Я сразу поняла, что
он собирается дать его мне…
– Постойте, вы хотите сказать, что он был выписан на ваше
имя?
– Ну да, там было написано на обороте.
– То есть вы имеете в виду, что это не вы подделали
передаточную надпись?
– Разумеется, нет. Все уже было подписано, когда я увидела
его в первый раз, потому и взяла. Я знала, что для этого он меня и позвал туда.
– Вы что, думаете, кто-нибудь в это поверит?
– А почему нет? Ведь это же правда.
– В общем, так… – решил Мейсон. – Нельзя, чтобы хоть
кто-нибудь услышал это от вас до тех пор, пока мы не сможем кое-что проверить.
