– Делла, тебе следовало стать поэтом.
– Я просто пытаюсь мыслить логически.
– А сама ты, часом, не ведешь дневник?
Делла густо покраснела и поспешила перевести разговор на
другую тему:
– Кроме того, Элен ненавидела Натана Фейллона.
– А ты думаешь, кто-нибудь его любит? – усмехнулся адвокат.
– Сам Натан Фейллон.
Мейсон откинулся в кресле и расхохотался.
– Элен любила животных, – продолжала Делла, – и сильно
привязалась к обезьяне по кличке Пит. Ее возмущали эксперименты, проводимые
Бенджамином Эддиксом над животными.
– Насколько я понял, – задумчиво прищурился Мейсон, –
эксперименты в зверинце Эддикса велись на высоком научном уровне: воздействуя
на нервную систему человекообразных обезьян, он пытался подвергнуть их гипнозу.
Он полагал, что человек не может быть погруженным в столь глубокий транс, чтобы
нарушить свои моральные установки, но предположил, что огромную обезьяну можно
под воздействием гипноза заставить совершить что угодно, вплоть до убийства
человека. Будь я проклят, если понимаю, что Эддикс хотел этим доказать. Не зря
Элен проявляла такой жгучий интерес к его прошлому, наверняка там скрывается
какая-то тайна. Подозреваю, что он совершил преступление и чувствовал, что
сделал это, находясь под гипнозом.
– Да, тяжело ей было работать секретаршей в такой кошмарной
обстановке, – заметила Делла. – Никакое богатство и поиски научной истины не
могут оправдать жестокого обращения с животными.
– Очевидно, – кивнул Мейсон, – Элен Кадмус поначалу
испытывала подобные чувства. Но потом ее взгляды постепенно изменились, и она
стала с большим уважением относиться к Эддиксу, догадываясь, что за его
экспериментами стоит что-то очень важное. Возможно даже, она докопалась до
истины, раз тайна перестала ее волновать.
– И поэтому ее убили, – предположила Делла Стрит.
– Это только догадки, Делла, – возразил адвокат. – Нет
никаких доказательств.
– Но я всем сердцем чувствую, что такая жизнерадостная и
сильная девушка, как Элен Кадмус, не могла пойти на самоубийство.
– В том дневнике, который читал я, – сказал Мейсон, – есть
одна деталь, которая меня весьма заинтриговала.
– Какая именно?
– Эта обезьяна, Пит, которую Элен так любила, повадилась
таскать ее безделушки, которыми, по мнению Пита, она восхищалась: пудреницу,
губную помаду, серьги. Пит хватал все подряд и куда-то прятал. Насколько я
понял, Элен подозревала, что тайником Пита была огромная греческая ваза в
вестибюле особняка Эддикса. Знаешь, Делла, мне не дает покоя одна мысль. Ты не
помнишь, кто представляет Джозефину Кэмптон на процессе против Эддикса?
– Одну минутку, шеф, мне надо посмотреть в картотеке, –
сказала Делла и оставила Мейсона одного. Через какое-то время она вернулась с
листком бумаги, на котором было напечатано: «Джеймс Этна, адвокатская контора
„Этна, Этна и Дуглас“».
– Боюсь, шеф, я допустила ошибку, – сказала Делла,
протягивая листок Мейсону.
– Что ты имеешь в виду?
– Телефон в приемной звонил так настойчиво, что я не
выдержала и сняла трубку, чтобы сказать, что рабочий день давно закончился и в
конторе никого нет. Выяснилось, что со мной разговаривает некий Мортимер Эрши,
менеджер Бенджамина Эддикса. Он очень настаивал на вашей встрече с мистером
Эддиксом.
– Что ты ему сказала? – поинтересовался Мейсон.
– Я заявила, что должна связаться с вами, выяснить, какие
встречи намечены на завтра, и уточнить подходящее время для визита мистера
Эддикса. Тогда Эрши сообщил, что мистер Эддикс ранен и не может появиться в
твоем офисе.
– Ранен? – поднял бровь Мейсон.
– Он так сказал.
– Он сообщил еще какие-нибудь подробности?
– Нет. Сказал, что мистер Эддикс не может появиться у вас в
офисе, но настаивает на вашей встрече. По его словам, это в ваших же интересах,
шеф. Я взяла его номер телефона, пообещав связаться с вами и перезвонить ему.
– Знаешь что, – задумчиво произнес Мейсон, – позвони-ка в
контору «Этна, Этна и Дуглас».
– В это время там уже никого нет, – возразила Делла.
– Кто-то из компаньонов мог засидеться допоздна. В конце
концов, мы-то в этот час на рабочем месте!
– Вряд ли найдется еще один такой же сумасшедший адвокат, –
заявила Делла Стрит, но сняла трубку телефона и набрала соответствующий номер.
Видно, на том конце провода кто-то ответил, и она сказала: – Вас беспокоят из
конторы адвоката Перри Мейсона, простите, кто у телефона? Да, да, адвокат Перри
Мейсон. Мне нужен мистер Джеймс Этна… О, это вы? Прошу прощения за столь
поздний звонок, но мистер Мейсон срочно хочет с вами поговорить, не вешайте,
пожалуйста, трубку. – Она переключила линию на телефон Мейсона и сообщила: – Он
тоже сова. Такой же трудоголик, как вы.
Мейсон взял трубку:
– Алло, говорит Перри Мейсон. Я разговариваю с Джеймсом
Этной?
– Да, я слушаю вас.
– Вы адвокат Джозефины Кэмптон в деле против Бенджамина
Эддикса?
– Да, сэр. Совершенно верно.
– Это дело меня заинтересовало, – сообщил Мейсон.
– Кого вы представляете, мистер Мейсон? – настороженно
спросили на том конце провода.
– Никого. Я просто заинтересовался этим делом.
– Я работаю над этим делом уже неделю и полагаю, что
действия мистера Эддикса – полный произвол. Именно из-за этого дела я вынужден
был отменить сегодня крайне важную встречу. Слушание в суде назначено на
послезавтра, и я пытаюсь найти подходящий прецедент или малоизвестный параграф
закона, позволяющий доказать правоту моего клиента.
– Вы не могли бы ввести меня в курс дела?
– Мне кажется, в исковом заявлении все изложено достаточно
четко, – осторожно ответил Этна.
– Мне хотелось бы узнать подробности.
– Зачем?
– Из любопытства, можно сказать.
– Мистер Мейсон, боюсь, что ничем не смогу вам помочь, кроме
как предоставить копию искового заявления. Дождитесь начала процесса и все
узнаете…
– Есть шанс, – сказал Мейсон, – что я смог бы оказать вам
некоторую помощь.
– Какую именно?
– К сожалению, сейчас я пока не могу ничего объяснить,
поскольку сам не уверен в своих соображениях, потому и прошу ввести меня в курс
дела более подробно. Естественно, я не претендую на то, чтобы вы пересказывали
мне конфиденциальные беседы со своим клиентом.
