– И что теперь? – спросила Делла Стрит.
– К счастью, – сказал Мейсон, – мы можем доказать, что
собственноручно написанное завещание Бенджамина Эддикса поддельное. Мортимер
Эрши просто умирает от нетерпения выдать всех сообщников и стать свидетелем
обвинения. В силу вступает другое завещание, подготовленное Хардвиком. В этом
завещании есть пункт, о котором Хардвик не хотел нам говорить, в соответствии с
ним большая часть состояния отписывалась Элен Кадмус. Хардвик настаивал, чтобы
Бенджамин Эддикс составил новое завещание, поскольку считал Элен Кадмус
мертвой. Бенджамин, однако, не собирался менять завещание, так как знал, что
Элен Кадмус жива и здорова, и ему нужно обеспечить ее на тот случай, если с ним
что-нибудь случится. Таким образом, возникла весьма специфическая ситуация.
Адвокат настаивал на том, что его клиент должен изменить завещание, поскольку
главный наследник мертв, а клиент, знавший правду, затягивал дело. В конце
концов, когда Хардвик упомянул, что он настаивал на составлении Бенджамином
нового завещания в связи с возникшими осложнениями, я должен был начать
догадываться, в чем суть дела.
– Но получается, что брак Бенджамина Эддикса и Элен Кадмус
действительно был незаконным? – спросил Дрейк.
– Только в том случае, если его первая жена еще жива, но я почему-то
думаю, что это не так. Эрши говорит, что никто ничего о ней не слышал уже
восемнадцать месяцев. До этого она обычно брала деньги с Эддикса примерно раз в
три-четыре месяца.
– Почему они решили убить тебя, Перри? – спросил Дрейк.
– Только потому, что я вызывал у них подозрение. Они знали,
что Джозефина Кэмптон рассказала мне историю с убийством, и у них возникло
опасение, что я начал обо всем догадываться. К тому времени как суд объявил
перерыв до следующего дня, я начал понимать значение того факта, что щека у
человека, с которым я разговаривал, была выбрита. Тогда-то у меня и появилась
первая догадка о том, как все было на самом деле. По пути в «Стоунхендж» я все
продумал и пришел к определенным выводам.
– К каким же?
– Я знал, что они захотят от меня избавиться. И если бы им
удалось убить меня при таких обстоятельствах, чтобы Делла Стрит на самом деле
увидела оскалившуюся гориллу и побежала за полицией, то ее рассказу о
горилле-убийце поверили бы, потому что он совпадает с рассказом Джозефины Кэмптон.
Следовательно, они должны были дать Делле Стрит взглянуть на гориллу. Если бы
она сразу бросилась вызывать полицию, то они позволили бы ей убежать. Мне в
таком случае пришлось бы справляться с теми, кто находился в доме. Если бы их
оказалось трое, то никаких шансов у меня не было бы, но мне противостояли
только Герман и Мортимер Эрши.
– Герман выглядел ужасающе в шкуре огромной гориллы.
– А на самом деле оказался довольно слабым противником. Он
не мог быстро двигаться из-за тяжелой шкуры. Он мог только медленно идти,
размахивая ножом, и все. Так что я предоставил им шанс. Герман подготовил
мизансцену, затем вышел в бар якобы для того, чтобы приготовить напитки. Он
влез в шкуру гориллы и стоял в дверях достаточно долго, чтобы Делла Стрит его
заметила.
– Да уж, должно быть, незабываемое зрелище!
– Потом Герман скрылся и несколько раз выстрелил, затем
появился в дверях в шкуре гориллы. При обычных обстоятельствах такое зрелище
полностью парализует волю человека. Я мог броситься бежать, и вот на этот
случай рядом со мной оказался Мортимер Эрши, сделавший все, чтобы у гориллы
появилась возможность ко мне приблизиться. К тому времени, когда Делла Стрит
прибыла бы с полицией, они обнаружили бы двух трясущихся от ужаса мужчин,
готовых поклясться под присягой, что видели гориллу, убежавшую в сад, и что эта
горилла убила меня. Они оба стреляли в нее, и им показалось, что, возможно, они
ее ранили. Если бы возникла острая необходимость, Мортимер Эрши застрелил бы
меня, а полиции сказал бы, что попал в меня случайно, целясь в гориллу.
– Ты очень рисковал, – покачал головой Дрейк.
– Да, риск был, – согласился Мейсон. – В крайнем случае я бы
раскрыл карты, сказав им, что они проиграли, что Делла в курсе всего и убежала
вызывать полицию.
– Все равно, – заметил Дрейк, – тебе пришлось понервничать.
– Возможно, – пожал плечами Мейсон, – но это был
единственный способ, пришедший мне в голову, чтобы заставить их открыться и
получить неопровержимые доказательства.
– Да, теперь с твоей клиентки сняты все подозрения и дело
можно считать закрытым.
– Я думаю, для полного завершения дела необходимо связаться
с Элен Кадмус и сообщить о сложившейся ситуации, ведь она основная наследница
Бенджамина. Кстати, Делла, ты помнишь, что я оставил счет в китайском
ресторане, где мы ужинали, и сказал кассиру, что позже вернусь за сдачей?
– Помню, – кивнула секретарша.
– Я заехал в ресторан за сдачей, и кассир передал мне твой
кошелек, который ты обронила, когда вынимала из сумочки записную книжку.
Лицо Деллы Стрит залилось краской.
– Что с тобой? – спросил Мейсон.
– В кошельке лежала бумажка с предсказанием.
Мейсон покачал головой.
– Очевидно, ты положила ее куда-то в другое место, Делла. В
кошельке не было никакой бумажки.
– О, – с облегчением сказала девушка.
– Ладно, Делла, – адвокат встал, – развлекай пока Пола,
откройте бутылку виски, отметим завершение дела. А я пока схожу в приемную и
оттуда позвоню Элен Кадмус, чтобы снять камень с ее души.
Мейсон вышел из кабинета в приемную, прикрыл дверь и подошел
к телефону. Затем вынул из кармана сложенную бумажку с предсказанием, которую
вернул ему китаец вместе с кошельком Деллы Стрит. В записке было сказано: «Если
вы сочетаетесь браком, то будете очень счастливы, и у вас родится ребенок,
очень похожий на своего отца».
Мейсон постоял немного в задумчивости, аккуратно сложил
листок из рисовой бумаги, достал бумажник и вложил в него записку с
предсказанием. Убрав бумажник в карман, он стал набирать номер Элен Кадмус.
