— Можешь на меня положиться.
Бледсоу продиктовал ей номер полицейского, и Вейл тут же ему позвонила. Дожидаясь ответа, она вдруг поняла, что знает его. У них пару месяцев назад случилась перепалка. Он, по сути, не был виноват, просто делал то, что должен был делать, но она тогда была не в настроении. Когда он ответил, она сразу представилась в расчете, что ее узнают, но полицейский ничего не сказал. Тогда она попросила вызвать Джонатана с урока. Гринвич не стал возражать и уточнять зачем тоже не стал. Джонатан поздоровался с ней через считаные секунды.
— Мама?
— Привет! Как ты?
— Нормально. Слушай, зачем мне этот коп?
— Он будет тебя защищать. Пожалуйста, будь с ним повежливее. Он делает нам одолжение, понял?
— Одолжение? Зачем? Все же в порядке.
— Я сейчас не хочу рассказывать, приеду домой — узнаешь. Но пока что запомни: он должен все время быть рядом. Усвоил?
— Что, все так серьезно?
— Надеюсь, что нет. Я дам знать, если что-то изменится. А ты, если увидишь хоть что-то подозрительное, сразу звони мне, договорились?
— Ага. Ладно.
— Я люблю тебя.
— И я тебя.
Вейл выключила телефон и вернулась к границе места преступления.
— Все нормально? — спросила Диксон.
— Мне просто нужно было услышать его голос. А у тебя есть дети?
— У меня? — Она даже рассмеялась от неожиданности. — Нет. Я бы и не прочь, но нужно сначала найти мужика. Я не из тех женщин, которые могут быть матерями-одиночками. К тому же я коп. А ты в разводе?
Вейл ответила не сразу.
— Это долгая история, не хочу вдаваться в подробности. Давай лучше как-нибудь в другой раз — когда я не буду спать на ходу и искать особо опасного преступника. Скажем так: я мать-одиночка, хотя и не по своей воле. Просто так… вышло. И, как показало время, оно и к лучшему. Отец Джонатана был, мягко говоря, человеком непростым.
— Хорошо, наверное, когда есть дети. Смотришь, как они растут, взрослеют, обзаводятся собственными семьями. И в старости, опять же, не так одиноко.
Вейл невольно взглянула на труп, распростертый перед ними. Их разговор казался неуместным в такой обстановке. Она отвернулась и отошла в сторону, Диксон пошла за ней.
— В общем ты права. Но это не все. Проблем тоже хватает. Жизнь становится, так сказать, насыщеннее.
— У тебя только один ребенок?
Вейл кивнула.
— Да. Четырнадцать лет и не самый покладистый характер. Но в целом он славный малый. Скорей бы только перерос подростковые фокусы.
Брикс подошел к ним.
— Мне только что позвонили. Тим Нанс прибыл в участок.
Вейл тяжело вздохнула.
— Будет весело.
— Да уж, — задумчиво откликнулся Брикс. — Не сомневаюсь.
…тридцать вторая
Вейл надела туфли, которые ей купил Робби, — мягкие, удобные, они принесли долгожданное облегчение. В управлении их с Диксон прямо на пороге встретил Стэн Оуэнс, уже вовлеченный в малоприятную беседу с Редмондом Бриксом. У Вейл зазвонил телефон.
Это был Гиффорд. Он не потрудился представиться, решив, вероятно, что Вейл уже успела запрограммировать новый телефон или просто узнает его по голосу.
— Я, наверное, не должен удивляться, но ты вырыла себе очередную яму.
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Или их несколько? — с секундной задержкой уточнил Гиффорд.
Вейл расплылась в улыбке. Она не хотела его дразнить, но вынуждена была признать: это чертовски весело.
— Знаешь, можешь не отвечать. Не хочу знать. Мне только что позвонил замдиректора, которому позвонил директор, а тому позвонил сам конгрессмен Черч. Ты знаешь, кто это такой?
Черт! До нее постепенно доходило содержание разговора Оуэнса с Бриксом.
— Я о нем наслышана. Он представляет округ Напа и…
— Нет, правильный ответ таков: конгрессмен Черч — это человек, который портит мне жизнь. Следовательно, и тебе тоже. Понимаешь, к чему я клоню?
— Более-менее.
— И что ты можешь сказать о его региональном представителе Тимоти Нансе?
«Последний шанс задуть фитиль на динамите».
— У меня есть основания полагать, что Нанс был одним из участников покушения на мою жизнь, сэр. Приятель Скотта Фуллера признался, что они вместе…
— Фуллер — это тот мертвый коп, которого нашли рядом с тобой, пока ты… спала?
«Видимо, его уже просветили».
— Я не просто спала, сэр. Меня накачали снотворным. Кто-то — судя по всему, Давильщик — подкрался ко мне сзади и сделал укол, после чего застрелил Фуллера. Вероятно, из моего собственного пистолета.
Повисла пауза.
— И когда ты собиралась поставить меня в известность?
— Вы только не обижайтесь, сэр, но дел было невпроворот.
— Ладно, обсудим это, когда вернешься домой. А пока решай вопрос с Нансом.
Вейл, обернувшись, увидела, что взгляды Брикса, Оуэнса и Диксон устремлены на нее. И ничего хорошего эти взгляды не сулили. Она снова отвернулась.
— При всем уважении, сэр, решать тут нечего. Нанс — подозреваемый в попытке убийства. Сообщник дал в отношении его обвинительные показания. Если он умен, то наймет целую свору адвокатов, и суд состоится здесь же, в Калифорнии, где всяким там конгрессменам и их заместителям сложнее влиять на присяжных из числа таких же козлов, как обвиняемый.
— Господи, Карен… Ты меня в могилу сведешь. Пьешь из меня кровь каплю за каплей.
— Я боюсь показаться вам бесчувственной, сэр, но это из меня пытались сделать картошку фри. Так что не нужно рассказывать мне о могилах и выпитой крови.
— У вас есть какие-то сдвижки насчет этого Давильщика?
Вейл тяжело вздохнула. Ей нужен кофеин. И отпуск.
«Хотя погоди-ка, это и есть отпуск».
— Минимальные, сэр.
— По-моему, тебе пора сворачиваться. Я хочу, чтобы ты вылетела домой завтра же вечером. Ленка пришлет тебе регистрационный номер.
— Я не могу, мы…
— Карен, от тебя там одни неприятности. Убийца почему-то сосредоточился именно на тебе. Если ты исчезнешь, шум может улечься сам собой. Я попрошу, чтобы резидентура в Сан-Рамоне выслала агента, который будет следить за развитием событий и выступать в роли посредника.
«Только ничего у него не получится. Они никогда не поймают этого ублюдка. Но, может, Гиффорд и прав… Может, я только его подстрекаю? С чего я вообще взяла, что никто, кроме меня, его не поймает?»
