— Она думает, пугали ее этим звонком. Девка и правда перессала… — Аркадий хмыкнул.
— Ее пугали или его?
— Тоже непонятно. Она якобы не очень долго в его квартире пробыла. Так что либо просто случайно кто-то в это время попал…
— …Либо за ней следили? Или за квартирой?
Аркадий пожал плечами:
— Она тогда подумала, что это сам Гордин. Ну, он же у нас знаток кино… Кстати! — Он затянулся. — По этому поводу еще слухи ходят. Есть какой-то сайт в Рунете, «Синефобия.ру», где на форуме собираются как раз такие вот фаны. Какой-то херней там занимаются, не то виртуальный ужастик придумывают, не то теорию заговора сочиняют. Все анонимно — интернет, сам понимаешь. Так вот: те, кто знал Гордина, говорят, что очень похоже, что он туда тоже постоянно наведывается под одним из ников.
— А с чего они решили? — Знарок, показалось Аркадию, заинтересовался.
— Он когда-то несколько статей написал про… ну, — хмыкнул, — как насилие в жизни отражается на экране и как, наоборот, экранное насилие провоцирует реальные преступления. Ну и вообще любитель и знаток всяких мрачных баек из истории кино. Так вот, кто-то из посетителей сайта вдруг начал на форуме базар как раз обо всем этом — и много информации стал вываливать. Причем он почти буквально повторяет гординские статьи.
— Может, кто-то просто перепечатывает их оттуда, где они вышли.
— Я с его близким приятелем разговаривал — Гордина. Так он сказал, что на форуме появились отрывки одной статьи — про каких-то маньяков, — которую Гордин давно, года, может, четыре назад, написал, но так нигде и не напечатал.
— Он уверен? — Знарок чуть подался вперед. — Этот его приятель?
— Практически да. Он сам коллекционер таких историй. Ему Гордин в свое время давал ее, статью, почитать. Которую он в какой-то журнал писал, но журнал как раз загнулся — в общем, так она и не вышла.
— То есть он думает, что Гордин бывает на этом сайте?
— Подозревает. — Аркадий затушил бычок. — При желании можно же узнать, откуда зашли в Сеть? Тем более, провайдер-то российский…
— Наверное… Управление «К», которое по борьбе с электронными преступлениями, этим занимается…
— Я просто к тому, что если это вдруг и правда он — он же тоже должен это понимать… — Аркадий сделал знак официанту: посчитай, мол. — Ну, что его могут так найти. Так что если он в Рунете спокойно шарится, то тогда он сам точно где-то за бугром.
Знарок скептически посмотрел в стакан, залпом опорожнил его, скривился:
— А ты спроси своего знакомого, под каким именем там этот якобы-Гордин бывает. Если это действительно он…
— Пообщаться с ним хочешь? — осклабился Аркадий, доставая лопатник. — Спросить, как он так ловко с бабками утек?
— Просто проверить, — майор сделал неопределенную (похмельную) гримасу. — Как, ты говоришь, адрес сайта?
Ксения горбилась перед компьютером, поставив на сиденье стула правую ногу, положив на коленку локоть и уткнувшись в него носом, дула вторую кружку зеленого чая подряд и бессмысленно таращилась на экран, где нетронуто белел свежесозданный Microsoft Word Document. Когда на экране менялось время суток и наступали потемки скринсейвера, она протягивала руку, касалась пальцем мышки и продолжала разглядывать белого дракона на белом фоне.
Собраться с мыслями было совершенно невозможно — хотя никакого серьезного интеллектуального усилия от нее сейчас не требовалось. От нее как раз требовалось избегать мозговых нагрузок. Когда она, не уследив за собой, случайно напрягала извилины, продюсер — кем бы он ни был — всегда скучнел лицом, иногда поджимал губы, едва заметно кивал самому себе, некоторое время возил глазами по распечатке, уже явно не вникая в написанное, потом откладывал листы, делал, глядя внутрь себя, какую-нибудь быструю гримасу и нейтральным, как бы слегка задумчивым тоном начинал: «Понимаешь…»
Ксения давно все понимала. Она давно научилась халтурить — более того, уже перестала чувствовать при этом не гадливость даже (она никогда не преувеличивала значения своей творческой индивидуальности) — а серую шероховатую скуку, от которой першит в горле и тянет то ли чихать, то ли плеваться. Не первый год она работала так же, как пылесосила или мыла посуду, — совершала несложные, привычные, докучные, механические действия с пустой головой. Правда, совсем отключить сознание было невозможно, требовалась минимальная фантазия: самая минимальная, просто чтоб комбинировать штампы — и вот тут-то она чем дальше, тем чаще стала впадать в полный ступор. Дело было, конечно, не в сложности задачи — та была совершенно элементарна: просто Ксению словно выдергивали из розетки.
А ведь сейчас Ксения выполняла… в смысле не выполняла самую престижную и высокооплачиваемую работу из всех, когда-либо ей достававшихся. Очень-очень крутые дяди со второй кнопки поставили ее главным сценаристом на дорогой сериал, в который планировалось вбухать немалый пиар-ресурс, на который возлагали надежды и которому придавали значение — причем не только, и даже, возможно, не в первую очередь коммерческое. Хотя главная ставка проекта делалась отнюдь не на сценарий и вообще не на сюжет — а на исполнительницу главной роли.
Среди явлений объективной реальности было очень немного таких, которые интересовали Ксению меньше, чем спорт, — но об этой девице даже она была наслышана. Особенно после только что закончившейся зимней олимпиады, где девица, согласно прогнозам наших комментаторов, просто-таки неминуемо должна была отхватить золотую медаль в одиночном фигурном катании. Насколько Ксения слышала, ни черта она ее не отхватила, удовлетворилась бронзовой — но это не помешало девице поручкаться с президентом, получить от него в дар огромный джип «лексус» и на кремлевской встрече главы государства с олимпийскими медалистами выступить с артистичной, литературно безупречной, а главное — стопроцентно политически выдержанной речью.
Девица, возможно, действительно была сильна в своем катании — но идеологическая ее ценность вовсе не исчерпывалась поднятием спортивного престижа родины. Девицу уже некоторое время целенаправленно и довольно навязчиво пиарили как национальное достояние, благо она еще и обладала модельной внешностью, а главное — патриотической сознательностью. Она состояла членом партии «Единая Россия» и Общественной палаты, она вместе с зампредправительства участвовала, профессионально скалясь и с чувством произнося грамотно написанные краткие речи, в открытиях разнообразных спортивных центров для молодежи — а тем временем раскрученные попсари сочиняли хиты с ее именем в заглавии и нарезом из ее выступлений в клипе. И вот теперь ей предстояло сыграть главную роль в десятисерийном мелодраматическом детективе на государственном канале…
Ксения поймала себя на том, что некоторое время подробно, с наслаждением расписывает в уме сцену, где прекрасную патриотичную расследовательницу находят после встречи с маньяком-потрошителем.
Сцена такая-то. Натура. Свалка «Саларьево». Тусклый пасмурный рассвет. Мелкий холодный дождь. Надо всем нависает 80-метровая мусорная гора самой большой городской свалки Европы. Панорама ландшафта: распадки, горные гряды — мы даже словно чувствуем запах, нервно-паралитический запах мегапомойки. Низко летают мокрые чайки. Тучи чаек. В отдалении видны скособоченные фигуры бомжей. На переднем плане — несколько машин, включая «уазик» милицейской раскраски. Мрачные мужчины в мокрых плащах и куртках. Они топчутся у подножья одного из громадных мусорных холмов, рассматривая что-то среди отбросов. Сверкает фотовспышка. Мы видим все словно бы глазами постороннего наблюдателя, пытающегося высмотреть из-за спин милиционеров, что же привлекло их внимание. В поле нашего зрения попадают только отрывочные картинки, мы слышим только обрывки разговоров. «…Левая рука полностью отделена от туловища, — скучно надиктовывает протокольный голос. — Грудь беспорядочно иссечена. Обе молочные железы отсутствуют…» Мы видим откинутую синеватую кисть со сломанными ногтями… Длинные спутанные волосы, перемешавшиеся с отбросами…
