Решив не оставлять все лавры имперскому флоту, многие
простые минотавры начали прыгать в шлюпки, собираясь самостоятельно плыть к
галере. Одного из командиров, пытавшегося запретить самосуд, просто сбросили в
воду. С галеры в шлюпку кинули копьё, которое вонзилось в борт и затрепетало,
пронзив ногу минотавра на носу.
Это событие послужило последней каплей. Когда первая лодка
повернула назад, чтобы доставить раненого на берег, множество других
минотавров, вооружённых секирами, копьями и дубинами, начали отчаливать на
всём, что могло держаться на плаву. Кто-то уже притащил охотничьи луки и
принялся обстреливать галеру с берега. Один из неосторожно высунувшихся
людоедов с криком полетел вниз, получив стрелу в грудь.
Военный корабль выстрелил, но низкие борта спасли галеру,
камень впритирку перелетел через палубу, вызвав дикую ярость в толпе на берегу.
Между тем людоеды готовились решительно отбиваться от жаждущих крови минотавров
в лодках, они выстраивались вдоль борта, готовя дубины и копья.
В этот момент большой отряд всадников с криками врезался в
тыл толпы, опрокидывая и топча. Солдаты наносили удары плашмя, хлестали
плётками, стремясь рассеять и обратить в бегство.
— Дорогу императору! — вопил огромный хектурион, —
Разойдись! Дорогу!
Толпа по инерции сопротивлялась — до тех пор, пока не
увидела высокий шлем Хотака с развевающимся хвостом позади. Взревели рога,
Хотак понёсся в самый центр скопления народа. Имя повелителя подобно огню
пронеслось в толпе, и минотавры дрогнули.
Теперь и зажатые со всех сторон портовые легионеры смогли
начать действовать, ударив с другой стороны.
— Командующий Оркиус, передайте сигнал судам прекратить
выстрелы! — прокричал Хотак. — Хектурион, руби всех, кто будет сопротивляться!
Кто-нибудь, верните эти проклятые лодки обратно! — Повернувшись к скачущему
рядом людоеду, он добавил: — Голгрин, не отставай!
Несмотря на внешнее спокойствие, эмиссар понимал, как опасно
будет остаться одному. Перед императором все расступались, но в Голгрине уже
признали людоеда. Многие показывали на него пальцами, Однако пока эмиссар был
вне пределов их досягаемости — скакавшие рядом стражи пресекали все попытки
обезумевшей толпы дотянуться до него и сбросить вниз.
Теперь перед императором образовалось свободное
пространство, и он смог подъехать с эскортом к самой воде. Получившие сигнал
корабли ослабили натяг катапульт, но не сняли вражеское судно с прицела.
Большинство лодок поворачивало назад, хотя несколько упорно плыло к галере. Из
доков стремительно выскочило несколько шлюпок с легионерами, стоящий на носу
первой шлюпки декарион грозным басом кричал, что император приказывает
повернуть обратно.
Или не понимающие, или преднамеренно издевающиеся людоеды
решили метнуть копья в своих спасителей. Одно из них ушло в воду в каком-то
дюйме от борта лодки декариона.
Хотак спешился и поглядел на Голгрина:
— Объясни своим воинам, что минотаврам не должен быть
нанесён никакой вред. Если это случится, даже я не смогу остановить толпу.
Голгрин кивнул и, сопровождаемый воинами, прикрывающими его
спину, пошёл на край причала, где отчаянно замахал, пока его не заметили на
борту.
— Креегах! — кричал он. — Суруталан Урсув суурт! Креегах!
Ярин суру ки ф`хан! Ки ф`хан!
Людоед на борту скрылся, а затем появился в сопровождении
другого, в ржавом нагруднике.
— Капитан? — бросил Хотак.
— Нет, первый помощник и мой старый друг. Голгрин вновь
прокричал свои приказы. Первый помощник неохотно кивнул. Он пролаял
распоряжения команде, которая все ещё готовилась к бою, но, поскольку к нему не
сразу прислушались, взревел и разбил несколько голов — для нужного эффекта.
— Твоей галере нельзя здесь оставаться, — сообщил император
гостю. — Мой народ ещё не подготовлен к такому повороту событий.
— Они не вернутся в Керн без твоего скромного слуги. Но если
они останутся, их, так или иначе, убьют, правильно?
Хотак задумчиво потёр подбородок:
— Есть только одно место, где они могут ожидать тебя.
Командующий Оркиус, у меня есть приказ для тех военных кораблей.
Он тихо отдал распоряжение, и глаза Оркиуса удивлённо
расширились, но он лишь покачал головой:
— У меня есть пара толковых солдат, чтобы исполнить это, мой
император.
Пока посыльные отправлялись на корабли, здоровый глаз Хотака
вновь воззрился на Голгрина:
— Думаю, пора и тебе послать подобное приказание на галеру.
— Ты приказываешь мне уехать?!
— Ты прекрасно знаешь, что наши дела не закончены, лорд
Голгрин. Но небольшой отдых, как и подобает моему высокочтимому гостю…
Людоед усмехнулся, показав подпиленные зубы:
— Великий Хотак, как всегда, слишком добр.
— Просто дай им команду, мой друг. Чем скорее галера уйдёт
из Нетхосака, тем лучше.
Взмахнув плащом, эмиссар повернулся к судну, где над бортом
все ещё маячила голова первого Помощника, и пролаял команду на своём гортанном
языке. Хотак внимательно прислушивался, и хоть он слабо знал людоедский, но
общность предков позволила ему кое-что понять. Голгрин действительно отдал
нужный приказ, и помощник скрылся из виду.
Толпа в порту потихоньку успокоилась, осознав, что император
держит всё под контролем. Что делает Голгрин рядом с Хотаком, было непонятно,
но, поскольку людоед казался хорошо охраняемым, многие решили, что он взят в
плен. Хотак не сделал ни движения, чтобы опровергнуть подобные мысли.
Вскоре боевые корабли начали маневрировать, расступаясь в стороны
и освобождая проход людоедскому судну. На галере плеснули весла, и она
принялась выгребать к выходу из гавани. Из толпы вновь раздались насмешки,
несколько людоедов загорелись ответить, но помощник заметался между гребцами,
раздавая удары налево и направо. Галера, набирая ход, проплыла между отошедшими
на безопасное расстояние кораблями минотавров, и они двинулись следом, хлопая
парусами в усиливающемся ветре. В отдалении грохотал гром, но все три судна
невозмутимо следовали своим приказам, уходя в открытое море.
Убедившись, что кризис разрешился, Хотак перенёс внимание на
толпу: он ясно видел, что теперь многие испуганно глядят на него, опасаясь, что
император захочет наказать их за попытку бунта.
