К тому же у тебя куча знакомств в куче стран, добавил я про себя… И свободное знание всех главных европейских языков… И всяческие компьютерные умения… И вообще - вместе веселее. Не говоря о том, что одна голова хорошо, а две…
«Ты хоть понимаешь, чего мы таким макаром допросимся?» - спрашиваю, непонятно на кого злясь. «Ну что ж мы, совсем дураки? На хера нам на рожон лезть?..» Тут не успеешь понять, куда залез, собирался сказать я… Хотя чего было говорить: рыжий и сам, конечно, все знал. Но… Смотрел я в эту наглую небритую рожу, в эти сообразительные шпанистые зенки - и прекрасно видел: он же авантюрист. Его же носит… Не в бабках же дело - не в них одних, по крайней мере…
Кстати. О бабках… Я совершенно не был уверен, что по окончании собственной работы (ровно две трети оговоренного месяца, между прочим, уже прошли - двадцатый день, как я отчалил) я решу возвращаться домой. Я слишком хорошо помнил телегу Костика. Не говоря уже о том, что и с работой-то не все, выходит, ясно - а соответственно, даже с положенными мне двумя штуками. Тем более - что, блин, такое две штуки евро?..
В общем, и бабки, пожалуй, пригодятся.
21
Напротив цюрихского вокзала, у моста Walche-Brьcke запаркован белый микроавтобус «мерседес». В нем сидит девица с запасом ампул и одноразовых шприцов. К мини-вэну время от времени подходят молодые люди с лицами цвета плесени в живописно драных (на заду, например) прикидах - и добрая девица выдает им бесплатную дозу. Пожалуйся на приближающуюся ввиду нехватки эликсира ломку - и без единого вопроса получишь заменитель (что они там нынче практикуют вместо метадона?). Иди ширяйся с государственного благословения. Это, значит, чтоб ты вместо девки в «мерсе» не пошел с заточкой на прохожих. И обыватели целы, и торчки, так сказать, сыты…
Я вспомнил, как все выглядит у нас в районе. Стоит на окраине брошенный полуразваленный домик, приспособленный цыганами для торговли благодатью. Дверь и окна обиты толстенными железными листами. Получается такой глухой блиндаж, дот, дзот с одним-единствен-ным узеньким окошком, к которому круглосуточно идут на поклон паломники. Поскольку заветный адрес известен всему городу, время от времени сюда наведываются и менты из соответствующего отдела. Попасть в дом они благодаря цыганской предусмотрительности не могут - даже дверь не особо выбьешь. Приходится подгонять «Урал», цеплять трос… Тем временем сидящий внутри один-единственный продавец - нанятый за копейки, естественно, - спешно утилизирует запасы. Когда менты проникают внутрь, улик, как правило, уже нет. Продавца и случившихся поблизости нерасторопных потребителей менты охаживают прикладами и отбывают восвояси с чувством выполненного долга. Предположить, что личности и местонахождение поставщиков им неведомы, может только какой-нибудь безнадежно «щастливый швейцар» - русский же человек понимает и уважает понятие «откат»… Кстати, реальная статистика и преступности на почве наркомании, и количества заразившихся через грязные шприцы ВИЧ у нас по городу тщательно скрывается и безбожно перевирается - потому что на самом деле это апокалипсис в цифровом выражении.
С другой стороны, поставь такой вот мини-вэнчик напротив нашего вокзала… В первый же день три четверти городского населения в возрасте от четырнадцати до тридцати пяти будут валяться по подъездам, по самые зенки закачанные плодами неожиданного государственного гуманизма… Какие-то мы, видать, недостаточно «щастливые».
Когда я все это высказал Сереге, он только скривился:
- Сравнил хуй с пальцем…
Чего уж там, в самом деле. Какие сравнения… В Швейцарии, как оказалось (Вася поведал), действует специальная «мусорная полиция». Это не злостная тавтология - а реальность страны, тихо помешанной на чистоте и порядке. Здесь не только предусмотрены отдельные контейнеры для стекла разных цветов, но и продаются специальные мешки с соответствующей маркировкой, в которые надлежит мусор паковать. Если ты не дай бог выбросил отходы не в том мешке, за дело берутся «мусорные мусора» - и ты получаешь уведомление о штрафе. Не заплатишь - штраф будет автоматически увеличиваться до тех пор, пока судебные исполнители не заявятся к тебе описывать мебель…
Нет, думал я, глядя на этот красивый, очень (очень!) дорогой и неописуемо скучный город, - так, пожалуй, все-таки тоже нельзя… Уточнение: я бы не смог (комментарий рыжего: «А тебе и не предлагают»). В кабаках - сплошные диваны, и даже на улицу зачастую выставлены мягкие лежанки, на которых посетители не сидят, а валяются. На городских скамейках кверху пузом дрыхнут - вовсе не бомжи: приличные бюргеры. В парикмахерской - отдельный пуфик, на нем пушистая собака: только по шевелению уха понятно, что живая…
Было тепло и пасмурно - так и сам, пожалуй, заснешь на ходу. Мы с Серегой без особой цели покрутились по центру - время от времени рыжий набирал Кройцлера, но теперь там глухо не отвечали. С утра Мауро из «Коррере» прислал даже адрес ренегата - мы решили, если не дозвонимся, идти к герру самолично: еще в Милане с помощью графического редактора и цветного принтера в «Клавиной» редакции рыжий сварганил нам удостоверения журналистов российского - ха-ха - еженедельника «Информатор».
Жил герр на левом (от устья Лиммата) берегу озера - именно там теперь были, по Васиным словам, самые престижные районы. Видимо, в таком Кройцлер и обосновался: на горке, в тиши и зелени - начинающей как раз живописно желтеть. Тот же Вася рассказывал: публичную демонстрацию собственного богатства в Гельвеции полагают большим моветоном (еще раз к вопросу о хере и пальце) - что застройка района замечательным образом подтверждала: все особнячки чрезвычайно добротные и аккуратные, но достаточно скромные - беленькие, два этажа - и однообразные.
«Пошлет он нас», - говорю. «Пошлет - свяжемся с „коллегами“, - пожал плечами Серега. За предыдущие два дня, читая все, что удалось нарыть про „прачечный“ скандал, рыжий составил небольшой список швейцарских изданий и журналистов, о нем писавших.
Последняя попытка дозвониться - хрена. Ладно, адрес, адрес… Когда мы, идентифицировав Кройцлеров дом, подошли к воротам в основательном заборе, я увидел, что хотя бы топтаться у них нам, кажется, не придется - ворота были чуть приоткрыты. Серега оглянулся на меня:
- Нас ждет?
Он осторожно потянул створку, сунулся внутрь. Я шагнул следом и испытал одновременно целый набор эмоций: во дворе стояла полицейская машина. Мы с рыжим переглянулись. К нам уже шел мент в форме. Не спеша, впрочем.
Серега решительно двинул ему навстречу, что-то уверенно - как он умел - говоря по-немецки. Я подплелся следом и стоял за его плечом с серьезно-задумчивым видом (вроде понимая их диалог), чувствуя какую-то бессмысленную заторможенность. Искоса разглядывал дом - ничем существенным от соседних не отличающийся…
Мирский задвигал что-то про «русише журналистен» - и даже собственноручно подделанную ксиву, сукин сын, продемонстрировал. Отвечал полицай коротко, лицо и голос его ничего абсолютно не выражали.
После недолгого обмена репликами рыжий развернулся и пошел к выходу. Рожа у него была озадаченная. За воротами он остановился, посмотрел на меня (будто с упреком):
