- Если ее не убивали - то какой был смысл в канаве топить?
- А ее точно утопили?
- К ней даже груз привязали…
- В таком случае, либо менты в натуре зачем-то темнят, либо убивали так, чтобы сразу не было понятно, что это убийство…
- Никакой логики.
- Тут вообще ни в чем никакой логики. Кто прилетел в Киев две недели назад?
- Видимо, ее паспорт - раз в пограничном компьютере все осталось. А при паспорте - не знаю, допустим, твоя знакомая. Раз уж она так похожа. И улетала из Москвы, значит, тоже она.
- И зачем все это было надо?..
Рыжий только посмотрел молча - и залпом опрокинул оставшееся в стакане.
…«Старик, Майя, - снова завертелось у меня в голове. - Майя, Старик…»
Мы сходили к стойке за повторением. По пути до меня доперло, что и сам я отправился в этот чертов вояж - аккурат месяц назад. Двадцать восемь дней, если совсем точно… Эксперимент-то мой заканчивается! Несуществующий, по всей видимости, эксперимент…
- Когда Тоху убили? - спросил Серега, садясь. «Убили», - механически отметил я. Впрочем, если и об этом сейчас гадать…
- Значит, так… - Я закурил и стал вспоминать. - Двадцать седьмого мы его нашли. Тогда умер он в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. Тринадцать дней.
- И эта девица в Киев прилетела две недели как. Случайность?
- При чем тут Киев? - Я все-таки ничего не соображал: каша в башке слилась, манная, остывшая, комковатая.
- Ну, например, при том, что с Украины в Россию перебраться - полная фигня, сам знаешь: по любым документам, хоть вообще без них…
- А почему было в Россию не вернуться?
- А если б труп к тому моменту нашли?.. Не знаю, Юр. Не знаю. Все это - на кофейной гуще, конечно, гадания…
Последние слова он договорил без выражения, автоматически - глядя на кого-то вполоборота. Я посмотрел туда же, в направлении дверей - и испытал тошное дежа вю: трое, незнакомые, решительные, в костюмах (двое из), - шагали в нашу сторону, на нас же глядя. Ну, поехали по новой… - я сделал максимальный глоток, словно впрямь последний.
Все действительно повторилось: подошли вплотную, спросили с акцентом:
- Сергей Мирски?
- Й-я, - с отвращением выдохнул рыжий промежуточное англо-немецкое.
- Криминалполицай… - Один из подошедших сунул Сереге удостоверение, что-то добавив по-немецки. На меня эти орлы внимания почему-то не обращали. И вообще, все явно сруливало в какой-то совсем другой сценарий. Понял это и Мирский, быстро перескочив взглядом с полицая на меня - отвращение в нем сменялось растерянностью, - начав медленно подниматься и отвечая первому по-немецки же. Или спрашивая - между ними произошел короткий диалог…
Я тоже встал.
- Уотс хеппенд? - говорю как можно агрессивнее. Махавший удостоверением глянyл на меня как на мебель.
- Уголовная полиция, - так же индифферентно сказал по-английски. - Сергей Мирский задержан, - и тут же обо мне забыл, явно намереваясь взять рыжего за локоть.
- Какого хера? - вырвалось у меня по-русски. Я, кажется, даже какое-то движение сделал - помешать.
- Спокойно, Юр, - тихо, с какой-то пренебрежительной досадой сказал Серега, подчиняясь. - Это, кажется, реально менты… Разберемся…
Рыжего сориентировали на дверь, двое встали вплотную по бокам, слегка придерживая под руки.
- В чем его обвиняют? - крикнул я уже вслед.
Серега и один из ментов полуобернулись - но оба промолчали. Мирского вывели через стеклянную дверь. Я видел, что в холле у них вышла заминка, обмен репликами, и все четверо повернули к лифту. В номер поехали, догадался я. За вещами.
Я стоял столбом, не зная, что делать. Оглянулся на стойку. Бармен, таращившийся на меня, опустил глаза.
Безлюдные улицы лоснились в темноте. Прохожих было неожиданно мало, даже, с учетом плохой погоды и позднего времени, вообще почти не было: в центре-то… Невесомая морось то пропадала, то возобновлялась. Ветер тормошил сырые грузные деревья. Я хлебал из горлышка в открытую, даже бутылку в пакет не прятал.
С Музейного моста видна была - на острове, за бликующей водой - крепостного пошиба стена госпиталя Святого Духа, подсвеченная сиреневым. Мертво светились витрины закрытых магазинов. Я выбрел - уже пошатываясь - на Хауптмаркт, Центральную рыночную площадь: cлева, прямо на булыжнике, золотился в лучах подсветки семнадцатиметровый «колпак», похожий не то на ракету «Сатурн», не то на уменьшенную башню Московского Кремля, - Schцner Brunner, церковный шпиль, оказавшийся для церкви слишком тяжелым.
Мертвенное свинцовое опьянение медленно, неостановимо, злорадно поднималось снизу. Посреди площади под полосатыми тентами в ряд стояли красные пластмассовые столы, там еще что-то жарилось-варилось, брякала музыка, пахло едой. Но народу и тут почти не было - ветер задувал в щели между мутными полиэтиленовыми занавесями воду, пустые столы мокро блестели.
Я свернул в первую попавшуюся улицу. Течение времени уже не ощущалось. В бутылке корн-шнапса сначала странным образом не убывало - хотя прикладывался я часто, - потом вдруг ничего не осталось. Я обнаружил, что давно вышел из Альтштадта, исторического центра в пределах крепостной стены, и слабо понимаю, где нахожусь. Было наплевать.
На широкой центральной улице, абсолютно пустой, за стеклянной дверью помпезного банка, в полуосвещенном дежурным светом его подъезде косматый бородатый бомжара - прекрасно видимый снаружи, - развалившись на груде рванья, сосредоточенно и деятельно занимался онанизмом.
Наутро меня, похмельного, разбудил телефон. Состояние было такое, что первые реплики звонящего я просто не воспринял - и некоторое время мучительно пытался понять, с кем говорю. Разговор шел по-английски, и голос был знаком. Довольно смутно - но точно знаком.
- … вообще-то я ищу Сергея. Но его телефон не отвечает. Вы не знаете, где он?
Черт… Говорить? Не говорить? Да кто же это, е-мое?..
- Извините, вас не очень хорошо слышно. Вы представились, но я прослушал…
- Энрико. Энрико Скакки. Вы с Сергеем были у меня в Венеции…
Работодатель… Этого еще не хватало…
- Да-да… Очень приятно, Энрико. Так что там насчет Сергея?..
- Просто вчера мне нанесли один странный визит. Человек из… - он помедлил… - СИСДЭ. Секретной службы. Он спрашивал про Сергея - знал, что мы общались тогда, десять дней назад. Я несколько раз звонил Сергею - но почему-то никак не могу дозвониться. Может быть, вы знаете, где он?
Не меньше, чем слова про секретную службу, меня цепанула постановка вопросов - словно о Серегиной охоте за информацией для него Энрико понятия не имел…
