От Градчанске намести по улице, ведущей от ворот замка прямо, я прошел чуть вверх, до Лоретанской площади, где и нашел по левой стороне эту пивнуху (U Cerneho Vola) - она только открылась. Беленые стены, деревянные столы и лавки, сначала не было вообще никого, потом подтянулись дородные горластые завсегдатаи из местных - добрый час я просидел за разливным «Велкопоповицким Козлом», глядя на мобильник. В конце концов тот ожил.
«Вы где? А, знаю. Отлично. Короче, так… Выходите, перед вами площадь - идете направо. По правой стороне. В нормальном так темпе, не спеша, особо не оглядывайтесь. Доходите до первого угла, там будет лестница вниз. Спуститесь, не совсем до конца, остановитесь и ждите звонка. Заодно смотрите, кто за вами идет. Лестница длинная, свернуть негде: если кто остановится, как и вы, - заметите. Давайте, без спешки».
Ступени сыпались в узкую щель между домами, внизу видна была перпендикулярная улица; и ниже - парк, река, правый берег… Я, как велели, не доходя до угла, встал у стены. Никто за мной не шел - только «пингвинского» вида парень с девкой поднимались вверх.
О чем я и доложил абоненту, когда тот прорезался. «Дождитесь, пока они до верху дойдут. Все? Свернули? Короче, давайте сейчас в темпе вниз и по улице налево. Телефон держите у уха…»
Я некоторое время быстро, местами семеня на крутизне, спускался по этой неширокой, булыжной, как почти все тут, улочке. Град висел слева. Когда справа показался переулок, мне велели сруливать в него (я понял, что собеседник меня видит). Дальше пошли совсем уж тесные загогулины - я петлял, направляемый по телефону. В какой-то момент оглянулся и обнаружил позади одного-единственного парня с микрофончиком у подбородка. Парень сделал мне рукой, в трубке послышалось: «За этот угол, там серая „бэмка“, садитесь назад».
Машина действительно была не заперта, с водительского сиденья полуобернулся плечистый мрачный мужик.
- Агой, - говорю на всякий случай.
Мужик не ответил. Открылась правая передняя дверца, рядом с водилой уселся тот самый парень (лет тридцати, бодрого нагловатого вида, под стать голосу):
- Поехали.
Обернулся, протянул мне через спинку руку:
- Саша…
Водила газанул, мы сорвались с места, тут же свернули и погнали вниз.
- Давайте проверим вас. - Саша перегнулся назад, поводил по мне некоей штуковиной. - Не, все чисто. И не шел за вами никто…
Мы на хорошей скорости крутили по полупустым улицам левого берега.
- Вы в Лондон летите, - не то спросил, не то проинформировал Саша. - В Станстед.
- Когда?
- В пять рейс. Успеем…
Он, видимо, уловил на моей роже в зеркальце непонимание:
- Паспорт же еще вам надо сделать…
3 июня 1973-го на авиасалоне в Ле-Бурже во время демонстрационного полета потерпел катастрофу советский самолет Ту-144. Разбившийся экземпляр был первой серийной машиной, а сам «сто сорок четвертый» - первым в мире сверхзвуковым пассажирским самолетом.
Полеты на сверхзвуке считались самой перспективной областью развития пассажирской авиации с начала шестидесятых - после того, как в конце пятидесятых по обе стороны «железного занавеса» были созданы тяжелые военные сверхзвуковые самолеты. В первой половине пятидесятых практические работы по созданию сверхзвукового пассажирского самолета почти одновременно были начаты в США, Европе (совместный англо-французский проект «Конкорд») и в СССР. Наши успели первыми - Ту-144 (опытный образец «044») поднялся в воздух 31 декабря 1968-го. «Конкорд» взлетел лишь в марте следующего года. Для СССР создание первого в мире СПС было и серьезным технологическим прорывом, и крупным пропагандистским успехом.
Первый полет серийного Ту-144 состоялся в марте 1972-го. А в июне 1973-го он рухнул в Ле-Бурже (погибло шесть человек). Совместная советско-французская комиссия установила, что отказа в технической части не было. Причинами падения «тушки» назвали «наличие в кабине непристегнутых членов экипажа, внезапное появление самолета „Мираж“ в поле зрения экпиажа Ту-144, наличие кинокамеры в руках одного из членов экипажа, которая при падении могла заклинить штурвал управления». Двадцать лет спустя летчик-иcпытатель Елян (впервые поднявший «044» в декабре 1968-го) скажет: «Эта катастрофа - горький пример того, как стечение мелких, на первый взгляд, незначительных небрежностей привело к трагическим последствиям».
1 ноября 1977-го Ту-144 совершил первый пассажирский рейс по маршруту Москва - Алма-Ата. Всего эти самолеты на этом направлении осуществили 55 рейсов. 23 мая 1978-го на Ту-144 во время полета произошел пожар топливопровода, самолет совершил вынужденную посадку под городом Егорьевском Московской области и сгорел на земле. Погибли два бортинженера. Эксплуатация самой перспективной советской машины, продлившаяся всего семь месяцев, была приостановлена, а затем прекращена вовсе. Больше СПС в СССР не строили.
Единственным сверхзвуковым пассажирским самолетом, использовавшимся по назначению достаточно длительное время, оказался «Конкорд». Он летал до 2000 года. 25 июля 2000-го в парижском аэропорту Шарль де Голль летевший рейсом в Америку «Конкорд», едва оторвавшись от взлетной полосы, взорвался и рухнул на гостиницу. Погибли 109 человек, находившихся на борту, и четверо постояльцев отеля.
Следствие установило, что топливные баки «Конкорда» взорвались из-за того, что их обшивку пробили фрагменты шины шасси. Если бы баки были защищены от внешнего воздействия чуть надежнее, этого бы не произошло. А шина разорвалась из-за того, что самолет наехал на полоску из титанового сплава, оказавшуюся на взлетно-посадочной полосе. Полоска оторвалась от обшивки взлетавшего пятью минутами раньше американского самолета. Американцы заменили алюминиевые элементы на титановые самовольно. Если бы «Конкорд» наехал на алюминиевый предмет, ничего бы не произошло. «Стечение мелких, на первый взгляд, незначительных небрежностей…»
Добрых часа четыре я просидел в одиночестве, от нечего делать в очередной раз гадая, что же этот Белянин из моих писем-то такое вычитал. Казенные ноутбук, мобилу - все, что было в рюкзаке, - я, следуя Сашиным указаниям («клопа» он боялся, что ли? Впрочем, вероятно, не зря), оставил в камере хранения вокзала, когда шел через него от себя в центр: сейчас при мне были только новый, нюрнбергский телефон да документы.
Черт его знает, что тут были за помещения - не офис, не подсобка… Из мебели - пустой стол, громадный черный сейф да несколько стульев. Картонные коробки штабелями, закрытые жалюзи на окнах - за которыми, по звуку судя, наладился дождь. Дом - вполне безликая многоэтажка, явно постройки советских времен - стоял во вполне безликом районе далеко от центра: ехали мы сюда с полчаса. Вошли с какого-то заднего хода, Саша завел меня в эту комнату, сфотографировал на фоне белой стены и велел ждать. Я на всякий случай уведомил, что денег у меня нет. «Оплачено», - хмыкнул Саша и ушел. Глазки у него все-таки были неприятненькие.
