Книга [Голово]ломка, страница 4. Автор книги Александр Гаррос, Алексей Евдокимов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «[Голово]ломка»

Cтраница 4

Тогда, полгода назад, я не стал и раздумывать над этим предложением всерьез. От самого словосочетания «банковская пресс-служба» популярного колумниста одолевала зевота. Тонкая брюнетка в темно-лиловом шелковистом прошла к столику «Колонны» от распахнутой дверцы приземистого реактивного авто. Фактурно так прошла. Села. Закинула ногу на ногу. Блин. Распахнувший дверцу разболтанный щенок в алом пиджаке, исторг короткий писк из сигнализации и отправился следом. Лет девятнадцать, от силы. Когда ты тачку-то и бабу такую заработать успел, а? Сколько ни пытался я постигнуть загадочный механизм внезапного, оглушительного, вопиющего разбогатения самых разных и неожиданных моих сограждан по бедной вроде бы, ни залежами особо ценных ископаемых, ни промышленностью, ни секретными технологиями не обладающей стране, — так ничего у меня и не получилось. Деньги брались как бы ниоткуда — в неприличном, непонятном количестве («мерседес 500», «ауди А6», седьмая «бэмка», «паджеро», щенков серебристый болид, еще «мерс» — 230 Compressor, еще БМВ!). Все это хамски противоречило базовым физическим законам — сохранения материи, например, — и с точки зрения позитивистской науки здравого объяснения не имело. Сплошь и рядом распухающие бабками люди не обладали ни особенными достоинствами и дарованиями, ни умом, ни даже какой-то там звериной хитростью и кусачестью. С некоторых пор я вполне серьезно стал полагать, что они просто случайным, на удачу, образом выяснили, где же стоит мистическая тумбочка, содержащая дензнаки, из хрестоматийного анекдота.

Я отхлебнул «ерша». Я глядел на правобережное население и понимал: они не талантливее, не интереснее, не энергичнее, не лучше меня. Они просто знают секрет. Они члены тамплиерского ордена, общества розы и креста, масонской ложи. Рыцари Тумбочки. Так неужели молодой предприимчивый я не смогу разгадать их секретные знаки и приветствия, выведать их пароли и явки, приобщиться сакральной тайны? Я не желаю быть такими, как вы. Вы мне не нравитесь. Но если вы хотите, чтобы все играли по вашим правилам, — я и в эту игру сыграю. И сделаю вас. Потому что я — умный. Я отсалютовал визитной карточке Андрея Владленовича опустевшей кружкой, встал и, ощущая себя в хрустальном коконе легкой победительной поддатости, отправился играть по их правилам. Клубничного «орбита» — отбить запах — я купил в киоске за квартал до шестиэтажной югендстильной резиденции банка REX…

За следующие два года и три месяца я написал несколько десятков крупных и пару сотен мелких рекламных текстов, релизов, сводок, справок и слоганов общим объемом примерно в пятьсот килобайт. Овладел базовыми грубыми фокусами черного, белого и серого пи-ара. Научился распознавать и использовать множество подвидов вранья (вранье бывает устное и письменное, превентивное и в целях самообороны, непредумышленное и злостное с отягчающими обстоятельствами в особо извращенной форме). Купил музыкальный центр «филипс», полсотни си-ди, тостер «айва», синий костюм, три пары джинсов и авангардистский журнальный столик из стекла, оправленного в автомобильное крыло. Выпил около сотни литров крепких алкогольных напитков. Трахнул случайную знакомую по ночному клубу и отымел младшую сотрудницу отдела учета с третьего этажа, а с верстальщицей дизайнерского бюро, разработавшего серию экспрессивных логотипов для нашей рекламной кампании, вступил в то, что по-русски именуется унылым и шипучим, как аспирин «упса», словом «отношения» (английское relationships звучит не краше). Застрелил, взорвал, расчленил, пригвоздил, спалил, утопил, уменьшил и расплющил, увеличил и лопнул, заморозил и расколол, забил голыми руками и обутыми в армейские ботинки ногами несколько десятков тысяч злобных, рогатых, бородавчатых, шипастых, слизистых, зубастых, мохнатых, многоногих и членисторуких монстров из разных пластов 3D-реальности…

У поклонников ведической медицины существует специальное понятие самого вредного для здоровья духа и телес состояния сознания. Оно именуется «спящим». Это когда жизнь твоя обретает стабильную инерцию и начисто утрачивает ускорение. Каждый день ты безмысленно и бессмысленно проделываешь необходимый и достаточный набор клонированных, повторяемых, идентичных действий. И ничего не чувствуешь по этому поводу. Мне не грозило увольнение. Мне не светило повышение. У меня не росла и не уменьшалась зарплата. Я не мог сдохнуть с голоду и не надеялся сорвать куш. Другие давно перестали числить меня в многообещающих и рассматривать как объект перспективных инвестиций — и я давно перстал из-за этого комплексовать. Я был здоров и готовился прожить еще долго. Лет, может быть, сорок. Я точно знал, что за эти годы ничего не изменится… Мне было одиннадцать. Мы с родителями летом жили у деда в поселке под Могилевом. Там было тихо, солнечно, скучно. Каждый день, позавтракав рубленной зеленью в кислом молке, я выходил из двухэтажного деревянного дедова дома и по пустой прогретой улочке шел в магазинчик двумя перекрестками дальше. К тому времени я уже знал словосочетание «колониальная лавка», но лишь много позже понял, что эта большая темная сплошь заставленная комната с высоким потолком (полки, полки, полки громоздились во всю высоту двух стен) была именно колониальной лавкой. С густым, плотным духом, складывавшимся из запахов пыльной ткани, пыльной бумаги, пыльной клеенки, просто пыли, чая, приправ, резины, конфет, сигарет и бог знает чего еще. С безумным, невообразимым набором товаров и предметов. На первой свободной от полок стене висел выцветший плакат с Диего Марадоной, отбивающим мяч кудлатой головой. На второй — японский календарь с непонятными иероглифами и небесно улыбающимимся девушками в минимизированных купальниках, предмет моих детских эротических грез. А на одной из полок, за спиной у мятой толстой продавщицы в вечной шали, в трехлитровой банке обитал такой же толстый и мятый белый морской свин. Скаля большие желтые резцы, свин всегда стоял в банке на задних лапах. Передние розовыми, удивительно человекообразными ладошками упирались в стекло. Нос, тоже розовый, но с черным пятном, шевелился. Свин делал вид, что ему хочется вырваться из банки и убежать. Но все, включая его самого, наверняка знали, что это вовсе не так. Продавщица кормила его яблоками и иногда орешками. Однажды в лавке я застал двух туземцев в высоких, выше колен, рыбацких ботфортах и ветровках цвета мокрого брезента. От туземцев пахло луком, водкой и навозом. Туземцы разглядывали поплавки и леску.

— Эх, японскую бы, — сказал один. — Красненькую.

— Хер тебе, — сказал второй.

Они помолчали. Продавщица не обращала на них внимания.

— Гля, Семеныч, — сказал вдруг первый и ткнул в свина желтым пальцем. — Мудон в банке!

— Цыц, — сказала продавщица. — При ребенке-то.

…Я точно знаю, кто я. Я — мудон в банке.

2

— …на рассвете вперед, — с угрожающим напором произнес смутно знакомый брутальный вокал. — Уходит рота солдат.

Рота солдат. Полный комбат. Мортал вомбат. Сильно поддат. Просто в умат. Образный ряд. Ротосолдат. Рододендрон. Ротосолдат — это вечнозеленый такой куст. Кустарник. Вечнокамуфляжный. У него стальные шипы. Длинные. Еще длиннее. Вот. И з-з-з-зазубренные. Вот-вот. И очень красивые цветы. Оранжево-дымно-алые. Напалмово-обжигающие. Одна тысяча градусов по Цельсию. Как у огнемета «шмель». Шмель. Летает. С-сука насекомая неграмотная. Опыляет. Цветы. Пестики, тычинки. Опыляет. Пылит. Пыльный. Михал Анатольич. Ж-ж-ж… Гудит. Вертикального взлета. Садится на цветок. Цветут цветы, смеешься ты, понтам кранты, ментам болты. Цветы. Они цветут зимой. Зи-мой. На Ро-жде-ство. О. — И чтобы не умирать. Ты дай им там прикурить, — сказал Михал Анатольич. — Товарищ старший сержант. Я верю в душу твою-ю-у-у!!! Михал Анатольич корчился, насаженный спиной на стальной шип ротосолдата. Окровавленное острие, дымясь, победно торчало между лацканов. Конечности Анатольича подергивались. Из угла тонкогубого сухого рта перла густая, как у огнетушителя, розовая пена. — Солдат, — сказал Михал Анатольич мужественным сдавленным голосом (на самом деле это был, разумеется, огромным усилием воли сдерживаемый стон смертельно раненого). — Солдат. Солдат. Солдат. Заткнись, урод, ответил Вадим и почему-то не услышал себя, как будто регулятор громкости повернули на min. Он напрягся и со скрежетом раздвинул створки век. В смотровой щели обнаружилось раскормленное военно-патриотическое табло лидера группы «Любэ». Вадим в панике выпростал руку из-под одеяла, зашарил в поисках спасительного пульта. Пульта не было. Вчера он сам отложил его подальше. Чтобы не иметь шанса, механически ткнув красную клавишу, упасть обратно в сон, как это часто случалось.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация