Тим резко останавливается, смещается под прикрытие ближайшего фикуса и начинает наблюдать за женщиной. Алисой, конечно. Та отходит от окошка, как бы небрежно оглядывается и начинает удаляться по коридору. Тим, осторожно выдвинувшись из-за фикуса, осторожно идет следом. Алиса сворачивает за угол. Тим прибавляет шагу.
Сворачивает за тот же угол и видит двери с непрозрачными стеклами. Суется туда — и оказывается в явно служебном секторе. Пустой короткий коридор с бесхозным инвалидным креслом. Тим медленно, очень-очень осторожно движется по нему. Поворачивает. Полутемный отрезок коридора — окон нет, горит лишь одна лампа. Стоит ведро со шваброй, пластиковая канистра с бытовой химией. Продолжение коридора перегорожено очередными дверями. Несколько дверей по сторонам. Тим замечает, что одна из них чуть приоткрыта, но внутри совсем темно. Он трогает двери, перегораживающие коридор, — они заперты. Трогает ручки других дверей. Они тоже заперты. Постояв перед приоткрытой дверью, толкает створку. Внутри абсолютно темное помещение. Некоторое время Тим смотрит в темноту, потом шагает внутрь. Делает еще несколько шагов. В слабом свете, проникающем из двери, видны какие-то шкафы и коробки. Оглядывается на дверь. Делает еще несколько шагов. Дверь за его спиной резко захлопывается — и Тим оказывается в кромешной темноте.
— Алиса?
— А ты что тут ловишь? — интересуется ее голос из темноты.
— То же, что и ты. Пытаюсь понять, умер ли Наш семь лет назад.
Включается свет — это Алиса повернула выключатель. Она стоит с металлическим костылем в руке, готовая им вдарить.
Тим показывает открытые ладони, демонстрируя, что безоружен и безопасен:
— Все в порядке. Я свой.
75
На скамейке у подъезда богадельни сидят Тим и Алиса. Тим вертит в руках пивную пробку, найденную Алисой в самолете:
— Где, говоришь, ты была?
— В Таиланде.
— На хрена возвращалась? — недоуменно хмыкает.
— Не люблю, когда меня берут на понт, — зло.
Тим отдает ей пробку, глядя на Алису с одновременным выражением интереса и скепсиса:
— Значит, нас двое…
— …осталось, — косится она на него с аналогичным выражением.
— Ч-черт, — дергает он головой.
— Не спорю.
— Может, хоть мы будем вместе действовать?
— У нас есть варианты?
— Есть. Только это… не варианты. Ты сама это знаешь.
— Наверное.
— Ты нашла Арсена?
— Да… В смысле нет. Он в четвертой городской. Позавчера увезли. Давление.
— Допустим, мы его найдем. А если он откажется говорить?
— Должны были остаться ментовские протоколы, заключение судмедэксперта… Или… Но это тоже о многом скажет.
— Как мы попадем в ментовские архивы?
— Ну, можно пробить поляну… Есть у меня один знакомый мент.
— Тогда я к Арсену. А ты к менту своему.
76
…По людной улице целенаправленно, быстро, с сосредоточенным лицом идет Тим.
…Алиса за рулем автомобиля. Выражение ее лица аналогично Тимову.
…Тим в больничном коридоре. Ходят люди в белых халатах, медсестра провозит капельницу… Тим о чем-то говорит с врачом.
…Алиса в коридоре правоохранительного учреждения. Ходят люди в мундирах. Алиса о чем-то говорит с милицейским чином в цивильном.
…Алиса — за столом. Перед ней — канцелярская папка. Она листает бумаги. ПРОТОКОЛ… СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОЕ ОСВИДЕТЕЛЬСТВОВАНИЕ… НЕНАШЕВ АРТУР КОМИНТОВИЧ… ОПОЗНАНИЕ… ПРИЧИНА СМЕРТИ — САМОУБИЙСТВО (ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ РАНЕНИЕ В ГОЛОВУ)…
Несколько фотографий — видно лежащее тело, темное пятно на стене…
Алиса откладывает фотоснимок. Смотрит в никуда, явно о чем-то думая.
77
Больничная палата на четыре-пять коек, на одной из них лежит некто под капельницей, вроде бы спит. Пара коек пустует. Еще на одной полусидит старик.
— …Ну а в чем вообще заключаются ваши… подозрения? — осведомляется он у сидящего рядом с его кроватью Тима. — Вы что… серьезно способны предположить, что это могла быть… инсценировка? — недоумевающе качает головой.
Тим, не отвечая, смотрит на него.
— Ну, во-первых, это легко проверить… — говорит Арсен. — Все было задокументировано милицией… А во-вторых… Наверное, вы совсем не общались с Артуром в его последние месяцы… если не год.
— Ну почему же?.. Общался.
— Тогда вы сами должны догадываться… почему это произошло. Что официальная версия о том, что его… поступок был связан с политикой… с нефтяной этой компанией… это же так, журналистам на потребу. На самом-то деле все было куда грустнее… Пожалуй, страшнее…
Тим смотрит на него очень внимательно, явно прикидывая что-то про себя.
— Артур… — продолжает Арсен, — он в последние месяцы находился в глубокой депрессии. Стал пить… как никогда в жизни. С ним, наверное, произошло самое страшное, что может произойти с человеком… Особенно с таким человеком — состоявшимся, всеми признанным… Тем более — видевшим главный смысл жизни в работе… Когда, прожив всю жизнь и очень многое сделав, вдруг понимаешь… что сделано было — зря… потому что сами цели изначально поставлены были неправильно… и от этого… сделанного… не только нет пользы… но, может быть, есть вред…
Арсен делает паузу, Тим терпеливо ждет.
— Представьте себе учителя… — говорит наконец старик, — учителя до мозга костей… учителя Божьей милостью… который к концу жизни вообще разочаровывается в педагогике… в самой возможности воспитания… — еще одна пауза. — Как это ни ужасно звучит, вероятно, такой поступок был для него наиболее логичным выходом… Ну, я надеюсь, не надо объяснять, почему мы… с Лизой… старались избежать вообще любого шума… любой огласки… любого пафоса, не говоря уже о политических спекуляциях? Наверное… как это ни мало… это было единственное, что мы могли сделать для Артура…
Тим кивает, опуская лицо. Проводит по нему ладонью, приглаживает волосы.
78
За столиком уличного фаст-фуда стоят Алиса и некий крупный молодой человек. Последний, навалившись на столик локтями, с аппетитом уписывает обильную снедь. Алиса стоит к нему вполоборота, опершись на столешницу одним локтем, как бы небрежно посматривает по сторонам.
— Слышь, Славик… — говорит она негромко, как бы между прочим. — Не удивляйся… Ты можешь быстро достать для меня ствол?
Славик, вопреки совету, удивленно приподнимает брови и замедляет жевательные движения.
— Пистолет, — глядя уже прямо на него, с легким нетерпением, но еще тише говорит Алиса.
