— Но как бы то ни было, все уже в прошлом. Все кончено.
В душе Тэйра знала: это не так. Что-то должно было к ней еще прийти. Уверенность? Убежденность?
Неподалеку от отеля в тени резной арки ждал кого-то запылившийся черный «мерседес».
15
ЛУКСОР
— И о новых находках тебе ничего не известно? — устало спросил Халифа, гася окурок в чашечке из-под кофе. Сидевший перед ним мужчина отрицательно покачал головой.
— О захоронении? О тайнике, о чем-нибудь необычном?
— Нет.
— Брось, Омар. Если там хоть что-нибудь есть, мы обнаружим это, поверь. Лучше скажи сразу.
Мужчина пожал плечами и высморкался в полу своей куртки.
— Говорю же: я ничего не знаю. Ни-че-го. Вы зря теряете со мной время.
Разговор начался ровно в восемь утра. За ночь Юсуфу не удалось прилечь хотя бы на минуту, глаза слезились, во рту пересохло, голова гудела. Уже более семнадцати часов, делая лишь краткие перерывы — чтобы прочитать молитву или съесть сухой бутерброд, — Халифа вместе со своим заместителем задавали вопросы тем, кто имел в Луксоре хоть какое-то отношение к торговле антиквариатом. Необходимо было найти ниточку, которая вела бы к Абу Найару. В течение вчерашнего вечера, ночи и сегодняшнего утра через полицейский участок на Шарийа аль-Карнак прошли несколько десятков человек, давая на звучавшие вопросы абсолютно одинаковые ответы: нет, о новых находках ничего не слышно, никаких раритетов городские антиквары не получали; да, если что-то вдруг станет известно, непременно сообщим об этом полиции. Инспектору казалось, будто он слушает одну и ту же заезженную пластинку.
Халифа закурил очередную сигарету. Курить ему не хотелось, но табачный дым помогал бороться со сном.
— Где, по-твоему, такой тип, как Абу Найар, мог взять деньги на покупку новехоньких телевизора и холодильника?
— Откуда мне знать? — недовольно буркнул Омар, жилистый коротышка с огромным носом. — Мы были едва знакомы.
— Но ведь он что-то нашел, разве нет?
— Пусть будет по-вашему.
— Что-то, из-за чего его убили. И ты знаешь, что именно.
— Ничего я не знаю.
— Да ты настоящий Абд эль-Фарук, Омар! Без твоего ведома в Луксоре кошка не прошмыгнет.
— На этот раз прошмыгнула. Сколько раз повторять? Ничего я не знаю. Ничего!
Халифа подошел к окну, затянулся сигаретой. Он знал, что и в самом деле зря теряет время. Было ясно: Омар не расположен к откровенности, и дельного в его ответах инспектор не услышит. Юсуф тяжело вздохнул.
— Хорошо, Омар, — сказал он, продолжая смотреть в окно. — Можешь идти. Но дай мне знать, если что-то пронюхаешь.
— Обязательно, — пробормотал коротышка уже от двери. — Позвоню немедленно.
Он вышел. Юсуф и Сарийа остались вдвоем.
— Сколько их там еще? — спросил инспектор.
— Никого, — отозвался заместитель, потирая покрасневшие глаза. — Мы управились со всеми.
Халифа опустился на стул, закурил новую сигарету. Предыдущая все еще дымилась в пепельнице.
Может, он ошибается? Может, смерть Абу Найара никак не связана с торговлей предметами старины? В том, что здесь говорили опрашиваемые, нетрудно найти десяток других причин, недоброжелателей у этого Абу хватало. Ни одна нить не тянулась от убийства к антиквариату.
И все же интуиция подсказывала Халифе, что без древних безделушек дело не обошлось. Так хороший археолог нутром чувствует близкую находку. Инстинкт. Увидев татуировку скарабея, Юсуф понял: ключ к разгадке необходимо искать в прошлом.
На это же указывали и косвенные улики. Их было достаточно для того, чтобы не считать беседы с антикварами совсем уж безрезультатными. Найар явно имел отношение к торговле древностями. Недавно он разжился приличной суммой, намного большей, чем та, которую могли дать случайные приработки. Его жена категорически отрицала, что знала о каких-либо махинациях мужа с раритетами. В общем-то ничего удивительного, разве что заговорила она на эту тему сама, без всяких наводящих вопросов. Значит, была к ней готова? Заслуживала внимания и реакция опрошенных торговцев.
— Страх, — сказал Юсуф, глядя, как к потолку поднимается кольцо табачного дыма.
— Что?
— Они перепуганы, Мохаммед. Все они не находили себе места от страха.
— Еще бы. За торговлю крадеными предметами старины каждый мог бы сесть на пять лет.
Инспектор пустил к потолку новое кольцо.
— Но они боятся не нас. Их пугает что-то другое. Или кто-то.
— Не понимаю. — Сарийа прищурился.
— Что-то гложет их изнутри, Мохаммед. Они пытаются скрыть это, но страх выплывает наружу. Помнишь, мы предъявляли им фотографии Найара? Они становились белыми от ужаса, будто видели, как то же самое происходит и с ними. В Луксоре сейчас не найдешь антиквара, который не наложил бы в штаны. С таким я еще не сталкивался.
— Думаешь, они знают, кто его убил?
— Во всяком случае, подозревают. Но говорить никто из них не решится. Людей, расправившихся с Абу Найаром, они опасаются куда больше, чем нас.
Сарийа зевнул, и Юсуф заметил: во рту заместителя почти не осталось здоровых зубов.
— Так с кем, по-твоему, мы имеем дело? — поинтересовался сержант. — С местной группировкой? С парнями из Каира? Фундаменталистами?
Инспектор пожал плечами:
— Трудно сказать. Может быть, кто-то из перечисленных, может быть, нет. Точно одно: дело это серьезное.
— Считаешь, он нашел новое захоронение?
— Допускаю. Возможно, нашел другой, а Найар оказался рядом. В конце концов, там могут оказаться всего несколько предметов, но весьма ценных. Таких, которые стоят человеческой жизни.
Он швырнул окурок в окно. Сарийа снова зевнул.
— Прости. После рождения сына никак не могу выспаться.
— Еще бы, — улыбнулся Халифа. — Я и забыл. Сколько их теперь у тебя?
— Пятеро.
Инспектор повел головой:
— Откуда у людей берутся силы? Меня едва хватило на трех.
— Побольше зеленого горошка, шеф. Мужчину он просто заряжает энергией.
Простодушие, с которым была произнесена эта фраза, развеселило Юсуфа, он негромко засмеялся. Сарийа напустил на себя обиженный вид, и в то же мгновение оба расхохотались.
— Ступай домой, Мохаммед, — наконец произнес Халифа. — Поешь зеленого горошка и ложись спать. А потом отправляйся на Западный берег, поговори со вдовой Найара, с его матерью. Посмотрим, вдруг что-нибудь и накопаешь.
Заместитель снял со спинки стула форменный китель и направился к двери. Уже на пороге он остановился.
