— Шеф?
— Гм-м-м?
— Можно вопрос? Скажи, ты веришь в заклятия? — Пальцы сержанта теребили пуговицу рубашки.
— Заклятия?
— Ну да, древние. Типа заклятия Тутанхамона.
Юсуф улыбнулся.
— Имеешь в виду «плохо кончит тот, кто потревожит покой умерших»?
— Да.
— Полагаешь, это наш случай?
Сарийа смущенно потупился.
— Нет, Мохаммед, не верю. Глупые предрассудки, не более. — Он скомкал пустую пачку из-под сигарет, бросил ее в угол. — А вот в дьявола верю. В темные силы, которые подчиняют себе разум человека и превращают его в чудовище. Я видел это собственными глазами. Против нас выступает сейчас именно дьявол. Сущий дьявол.
Юсуф откинулся на спинку стула, кончиками пальцев принялся осторожно массировать веки.
— Да поможет нам Аллах, — негромко произнес он.
Позже, расправившись с завтраком из двух вареных яиц и куска сыра, Халифа перебрался через реку и остановил такси. В Дра Абу эль-Нага он вышел из машины, оставил водителю несколько монет и зашагал по дороге к дворцу Хатшепсут в Деир эль-Бахри.
Из всех памятников старины дворец восхищал его больше других. При виде вырезанных в каменной толще утеса залов, террас и колоннад захватывало дыхание. Дерзость древних строителей поражала. Дворец был одним из чудес Луксора. Нет, Египта. Да что там — пожалуй, всего света.
Но чудо уже потускнело. В 1997 году от рук оголтелых фанатиков здесь погибли шестьдесят два туриста. Халифа оказался в числе первых прибывших к месту побоища полицейских, опрашивал местных жителей. В течение нескольких месяцев после этого он просыпался среди ночи в холодном поту, не в состоянии забыть звук хлюпавшей под ногами крови. С того времени к его восторгу при виде дворца примешивалось чувство омерзения.
По правой стороне дороги тянулся ряд пыльных сувенирных лавок. Стоявшие у прилавков владельцы взывали к туристам, наперебой предлагая украшения, почтовые открытки, широкополые шляпы от солнца, поделки из алебастра — все лучшего качества и по лучшей в Египте цене. Один из них бросился к Юсуфу, размахивая украшенной замысловатым иероглифом майкой. Движением руки инспектор отослал его прочь и свернул направо, к заново покрытой асфальтом стоянке. Остановившись у трейлера с пластиковыми кабинками туалетов, прокричал:
— Сулейман! Эй, Сулейман, где ты?
Откуда-то возник невысокий, сильно прихрамывающий человек в светло-зеленой галабии. Его лоб пересекал длинный, от левого глаза к правому виску шрам.
— Это вы, инспектор?
— Салям алейкум. Как жизнь, старина?
— Квайис, хамду-лиллах! — улыбнулся мужчина. — Неплохо, благодарение Аллаху. Чаю хотите?
— Спасибо.
— Садитесь, садитесь!
Взмахом руки он указал на видневшуюся в тени небольшого строения скамью и отправился поставить на огонь чайник. Когда вода закипела, Сулейман наполнил два стакана, осторожно, стараясь не споткнуться, вернулся к скамье, сел. Взяв стакан, Халифа протянул мужчине пластиковый пакет.
— Здесь сигареты.
Сулейман извлек из пакета блок «Клеопатры».
— Зачем, инспектор! Это же я ваш должник!
— Ты ничего мне не должен.
— Если не считать жизни.
Четыре года назад Сулейман аль-Рашид работал при дворце сторожем. Пуля фундаменталистов попала ему в голову, когда Сулейман пытался закрыть своим телом приехавшую из Швейцарии молодую мать с ребенком. После того как бойня свершилась, его сочли мертвым, но Юсуф, пощупав на худой руке пульс, подозвал медиков. Несколько недель Сулейман находился между жизнью и смертью. Пуля сделала его слепым, о работе сторожа пришлось забыть. Теперь он заправлял туалетами.
— Как голова? — спросил Халифа.
— Так. — Сулейман потер виски. — Сегодня побаливает.
— К врачам ходишь?
— Врачи! Кому они нужны?
— Если боли не проходят, ты должен обследоваться.
— Не волнуйтесь, я в полном порядке.
Гордый нрав приятеля был хорошо известен инспектору. Он предпочел не настаивать и, поинтересовавшись здоровьем жены и детей, слегка поддел Сулеймана: команда, за которую тот болел, уступила на последних скачках жокеям клуба соперников. Рассмеявшись, оба смолкли. Юсуф безразлично следил за тем, как из автобуса выгружается очередная группа туристов.
— Мне нужна твоя помощь, Сулейман.
— Говорите, инспектор. Вы же знаете: вам стоит только попросить.
Халифа отхлебнул остывший чай. Он не испытывал ни малейшего желания вовлекать в дело друга, играть на его чувстве долга. Сулейману и без того досталось. Но чтобы сделать шаг в расследовании, требуется информация. А приятель вполне мог слышать что-то важное.
— Думаю, в некрополе нашли что-то интересное, захоронение или тайник, не уверен. Но находка наверняка ценная.
Антиквары молчат, и это неудивительно, только рты им запечатаны не жадностью, а страхом. — Юсуф допил чай. — Может, до тебя доходили какие слухи?
Сулейман молчал, продолжая потирать виски.
— Поверь, я очень не хочу тебя впутывать. Просто один труп уже есть. К чему другие?
Молчание.
— Так как? Скажем, новое захоронение? Ведь твои уши ловят здесь каждый звук.
— Что-то я слышал, — неохотно проговорил Сулейман, глядя невидяще прямо перед собой. — Но ничего конкретного. Как ты сам сказал, все перепуганы.
Внезапно он резко повернул голову, как бы пытаясь всмотреться в тянущуюся по гребням холмов стену из желтого кирпича.
— Думаешь, за нами следят? — спросил Халифа, устремляя взгляд в ту же сторону.
— Я знаю, что за нами следят, инспектор. Они повсюду, как муравьи.
— Кто «они»? Что тебе известно, Сулейман? Что ты слышал?
Глаза приятеля едва заметно слезились. Он поднес к губам стакан с чаем.
— Слышал кое-что. Неясные намеки. Словечко там, словечко здесь.
— Ну-ну?
Голос Сулеймана снизился до шепота:
— Захоронение. — И?..
— Необычное захоронение. Ему нет цены.
Халифа выплеснул на песок чаинки.
— Где?
Его собеседник кивнул на холмы.
— Где-то там.
— Места там много. А точнее?
Сулейман покачал головой.
— Ты уверен? — Да.
Наступила тишина. В раскаленном воздухе резко пахло горячим асфальтом. Где-то за постройкой, в тени которой они сидели, истошно завопил ишак. Ярдах в пятидесяти супружеская чета европейцев отчаянно торговалась с таксистом.
