Скуайерс снял трубку еще до того, как отзвенела трель первого звонка.
— Да?
На том конце провода послышалась почти невнятная скороговорка. Атташе внимательно слушал, неторопливо разворачивая свободной рукой обертку карамельки. Губы на ничего не выражавшем лице оставались неподвижными. Когда его собеседник смолк, атташе произнес:
— Благодарю вас. Продолжайте смотреть в оба, — и положил трубку.
Обертка упала на пол, но вместо того чтобы опустить карамельку в рот, Скуайерс осторожно поместил ее на край стола и сделал три телефонных звонка. Каждый раз дипломат произнес одну-единственную фразу:
— Она у нее.
Только после этого атташе откинулся на спинку кресла и сунул карамельку под язык.
Некоторое время он сидел неподвижно, прикрыв глаза и сложив перед собой, как бы в молитвенном экстазе, ладони. Когда карамелька уменьшилась до размера рисового зернышка, Скуайерс подался вперед, выдвинул ящик и извлек из него увесистый том. На глянцевой суперобложке изображалась покрытая иероглифами стена, под фотоснимком было название: «Погребальные обряды в Фивах, Поздний период». Чуть ниже имя автора: Дэниел Лакаж.
Надев очки, дипломат раскрыл книгу, устроил поудобнее перекрещенные ноги и улыбнулся.
20
ЛУКСОР
— Эти убийства связаны, — твердо сказал Халифа. — Убежден!
Он сидел в просторном и стерильно чистом, подобно операционной, кабинете на первом этаже полицейского управления Луксора. За столом напротив в черном кожаном кресле разместился его босс, старший инспектор Абдул ибн-Хассани. Юсуфу был предложен скромный табурет, как бы подчеркивавший громадную разницу в служебном положении хозяина кабинета и его гостя. Босс редко упускал возможность напомнить своим подчиненным, кто есть кто.
— Так, давай-ка еще раз, — вздохнул Хассани, — и помедленнее.
Непосредственный начальник Юсуфа Халифы был крупный мужчина с плечами профессионального борца и коротко остриженными волосами, похожий на президента Хосни Мубарака, чей портрет висел над столом.
Отношения с Хассани не заладились у Юсуфа с самого начала. Детективу претило стремление босса во всем без исключения придерживаться духа и буквы устава. Начальник же испытывал инстинктивное недоверие к университетскому прошлому подчиненного, его бесила готовность Халифы следовать собственной интуиции, а не имеющимся фактам. К тому же Юсуф не скрывал своего очарования далекой стариной. Хассани считал себя прагматиком, его ничуть не волновали события тысячелетней давности. Он интересовался лишь проблемами борьбы с преступностью. Успех в этом многотрудном деле зависел от кропотливой каждодневной работы, внимания к деталям и почтения к старшим, ему не способствовали отвлеченные мечтания о живших тридцать с лишним веков назад людях с непроизносимыми именами. История отвлекает, учит ненужной терпимости. По мнению босса, Халифа как раз являл собой пример человека рассеянного и излишне терпимого. Именно поэтому Хассани не спешил продвигать Юсуфа вверх по служебной лестнице. Подчиненный просто не обладал необходимыми качествами. Ему место в библиотеке, а не в полиции.
— По сообщению газеты, — сказал Халифа, — этого мужчину, Икбара, обнаружили в его же магазинчике. Лицо и тело несчастного были исполосованы каким-то острым предметом.
— Что за газета?
— «Аль-Ахрам».
Хассани пренебрежительно фыркнул.
— Такие же раны мы видели на трупе Найара. Найар торговал антиквариатом, как и Икбар. Во всяком случае, последний являлся хозяином антикварной лавки. Что получается? С разницей в сутки убивают двоих занятых в одном бизнесе мужчин. Не очень-то это походит на совпадение, особенно если принять во внимание железнодорожный билет Найара. Он побывал в Каире за день до убийства Икбара. Здесь наверняка кроется какая-то связь.
— У тебя есть неоспоримые факты? Хватит гадать, мне нужны факты!
— Я не видел еще протокола каирских медиков…
— Значит, причины смерти могут быть разными. Тебе известна любовь газетчиков к преувеличениям. Особенно ею славятся желтые листки типа «Аль-Ахрам».
— Я не видел еще протокола каирских медиков, — упрямо повторил Халифа, — но знаю: причина смерти в нем будет указана та же самая. Оба дела связаны, уверен.
— Ну-ну, — устало буркнул Хассани. — Выкладывай свою теорию.
— Думаю, Найар обнаружил захоронение…
— Еще бы, без могилы здесь не обошлось!
— Или обнаружил кто-то другой, а Найар пронюхал об этом. Так или иначе, речь идет о богатой находке. Словом, Найар отправился в Каир, продал Икбару несколько предметов и вернулся. Начал сорить деньгами, похоже, решил, что обеспечит себя до конца жизни. Однако о захоронении знали и другие люди, и они не испытывали желания делиться сокровищем.
— Домыслы, Халифа. Одни только домыслы!
Пропустив слова Хассани мимо ушей, Юсуф продолжал:
— Очевидно, Найару в руки попало нечто ценное, и они захотели вернуть эти вещи себе. Может быть, для вынесения смертного приговора хватило уже того, что он располагал важной информацией. Может быть, свою роль сыграли оба фактора. Как бы то ни было, Найара разыскали, подвергли пыткам, чтобы выведать, где он спрятал находку, покончили с ним, а потом все повторили с Икбаром в Каире. Если их не остановить, они проделают это снова. Если только уже не проделали.
— Кого ты имеешь в виду под словом «они»? Кто эти лунатики, готовые за несколько паршивых безделушек резать людей как скот?
Фраза прозвучала так, будто босс разговаривал с впечатлительным ребенком. Пару мгновений Юсуф собирался с мыслями.
— Есть основания полагать, что в деле замешан Саиф аль-Тхар.
— Вот как?! — Старший инспектор взорвался. — Брось, Халифа! Мало тебе серийного убийцы и мародера? Не терпится вступить в схватку с чудовищем? Что еще за основания?
— Мой источник…
— Какой источник?
— Человек из Деир эль-Бахри. Работает при дворцовом комплексе. Раньше был охранником.
— Был? Чем же он занимается сейчас?
Юсуф прикусил нижнюю губу: предугадать реакцию Хассани не составляло труда.
— Заведует там туалетами.
— Великолепно! — Босс оглушительно захохотал. — Отличный источник — прислужник из сортира!
— О том, что происходит в Луксоре, он осведомлен лучше, чем кто бы то ни было. На него можно полностью положиться.
— Во всем, что касается чистки дерьма. Но помощь полиции? Уволь!
Халифа закурил и посмотрел в окно. Из кабинета босса открывался лучший в Луксоре вид на всемирно известный храм. Какая досада, что любоваться им выпало такому идиоту, как Хассани, подумал Юсуф. С улицы донесся протяжный голос имама, сзывавшего правоверных на послеобеденную молитву.
