— У вас ничего не выйдет! — бросил ему вслед Дэниел. — Продать всю армию невозможно. Вы раскопаете лишь малую ее часть. А после вас придут другие — чтобы закончить начатое, и цена ваших сокровищ упадет до нуля. Бесполезно. Все или ничего.
Египтянин обернулся.
— У нас свои планы, доктор Лакаж, — с улыбкой сказал он. — Войско царя Камбиса Аллах вручил именно нам. Он же позаботится о том, чтобы мы не прогадали.
Кивнув, Саиф аль-Тхар растворился в ночи.
ОАЗИС СИВА
Не успел Халифа подъехать к воротам единственного в Сиве гаража, как во всем поселении погасло электричество.
— Если вам нужен бензин, то придется подождать, — сказал служитель. — Насос не работает.
— Долго?
Мужчина пожал плечами.
— Кто знает? Может, пять минут, а может, и пять часов. Бывает по-разному. Однажды мы просидели без света два дня.
— Надеюсь, больше такого не повторится.
— Иншалла.
Выключив двигатель, Юсуф выбрался из машины. В воздухе стояла прохлада, и ему пришлось достать с заднего сиденья теплый свитер. На повозке, которую тянул ослик, мимо проехали три женщины. Опущенные паранджи превращали их в темноте в бесформенные восковые фигуры. За спиной Халифы раздалось надсадное кашлянье генератора.
Инспектор закурил и, чтобы размять затекшие ноги, двинулся в сторону небольшой площади. Купив у торговца под растянутым тентом стакан горячего чаю, Юсуф опустился на деревянную скамью, извлек из кармана трубку мобильного телефона, набрал номер Хосни. После четвертого гудка в трубке послышался голос шурина.
— Хосни, это Юсуф.
Далекий собеседник поперхнулся от неожиданности.
— Юсуф! Что происходит? Служба безопасности с ног сбилась. Тебя ищут! Где ты?
— В Бахарийе, — солгал Халифа.
— Бахарийя! Что ты там делаешь?
— Веду расследование. Детали не обязательны.
— Они приходили ко мне в офис, представляешь? Агенты службы безопасности приходили ко мне в офис! А мой бизнес, моя репутация? Ведь пойдут слухи!
— Искренне сожалею, Хосни.
— Если они придут еще раз, я буду вынужден сказать, где ты находишься. Новый проект с кунжутным маслом только набирает силу, и я не могу допустить, чтобы он сорвался.
— Понимаю, Хосни. Прижмут — скажешь. Зенаб рядом?
— Да. Пришла утром. Нам необходимо поговорить, Юсуф, когда ты вернешься. Обстоятельно поговорить, как мужчина с мужчиной.
— О'кей. Когда я вернусь. А сейчас позови Зенаб.
В трубке прозвучали удаляющиеся шаги. Через минуту Юсуф услышал голос жены.
— Прикрой, пожалуйста, дверь, Хосни, — сказала Зенаб в сторону. — До чего же он занятой человек!
Халифа улыбнулся:
— С тобой все в норме?
— За меня не беспокойся. Как ты?
— Отлично.
— Не буду спрашивать, откуда звонишь.
— И правильно сделаешь. Как дети?
— Скучают по тебе. Али говорит, до приезда отца трубу и в руки не возьму. Для меня это праздник, так что можешь не торопиться.
Оба рассмеялись.
— Сама повела их на улицу. Обязательно расскажу ребятам о твоем звонке.
— Поцелуй их за меня.
— Разумеется.
Этого разговора Юсуф ждал весь день, но сейчас все мысли исчезли. Так бы и просидел здесь часа три, слушая ее дыхание, подумал он.
— Я, собственно, просто хотел увериться, что Хосни не лезет к тебе с жалобами.
— Он не осмелится. — В трубке повисла короткая пауза. — Те люди, Юсуф…
— Не нужно вопросов, Зенаб. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. С вами все в порядке, и это самое главное.
— С нами все в порядке.
— Вот и хорошо.
Халифа лихорадочно соображал, чем бы ее приободрить. Да, он же видел море!
— Знаешь, я видел море. Может, как-нибудь съездим. С удовольствием посмотрел бы на тебя в купальнике!
— В таком случае наберись терпения! — Зенаб засмеялась. — Я люблю тебя, Юсуф.
— И я тебя, как никого в мире. Не забудь поцеловать детей.
— Непременно. Будь осторожен.
Выключив телефон, Халифа допил чай и поднялся. Электричество все еще не дали; по площади бродило множество теней. В отдалении высился купол мечети, свет луны делал выстроенное из белого камня здание похожим на айсберг. Юсуф хотел перекусить, однако вместо этого направился к мечети. У входа он снял ботинки, омыл водой из крана лицо и руки, ступил внутрь.
В мечети царила тишина. Пламя немногих свечей почти не разгоняло темноту. Поначалу Халифе показалось, что в сводчатом зале, кроме него, никого нет, но, когда глаза привыкли к полумраку, у дальней стены он увидел распростертую в молитвенной позе фигуру.
Минуту-другую Юсуф стоял не двигаясь, а затем его ноги бесшумно зашагали по толстому ковру. В центре зала с потолка свисал огромный канделябр, украшенный тысячами крошечных, похожих на слезы стеклянных капель. Под канделябром Халифа остановился, поднял голову, чтобы мгновение спустя повернуться к михрабу
[63]
. Опустившись на колени, он начал негромко читать слова молитвы:
Да будет хвала Аллаху, Творцу всего сущего, Всемогущему и всепрощающему, Судии справедливому великого Судного дня. Тебе одному мы служим, к Тебе единственному взываем о помощи; Веди нас дорогой прямою, Дорогой тех, кого Ты благословил, — Не тех, кого Ты проклял, Не тех, кто не познал истинной веры.
Обращаясь к Всевышнему, Халифа ощутил, как душу покидают тревоги и страхи. Так бывало всегда, когда он напрямую разговаривал с Аллахом. Окружавший его мир уходил на задний план, стены мечети расступались, всей вселенной начинали править тишина и безмятежный покой.
Саиф аль-Тхар, Дрейвик, старший инспектор Хассани, армия царя Камбиса стали для Юсуфа сейчас мельчайшими пылинками, плавающими в безграничном океане благодати Создателя. На Халифу снизошло умиротворение.
Чтобы прочесть десять раз реках
[64]
, ему потребовалось двадцать минут. В тот момент, когда Юсуф уже поднимался, канделябр вдруг вспыхнул, залив храм мягким светом. Инспектор улыбнулся: значит, Аллах услышал его молитвы!
На площади до слуха Халифы донеслось пыхтение бензинового насоса. Служащий гаража успел залить бак и все восемь канистр. Емкости для воды Юсуф наполнил у мечети сам. Расплатившись за бензин и купив три пачки «Клеопатры», он с удивлением обнаружил, что денег почти не осталось. «А, пустяки, как-нибудь обойдусь». Инспектор сел за руль и погнал «тойоту» в песчаные дюны.
