На внимательное ознакомление с документами времени не оставалось, поэтому Энглтон решил удовольствоваться беглым просмотром: выдвигал каждый ящик, просматривал папки, то и дело проверял их содержимое: «Бедуины», «Британская пустынная группа дальнего действия», «Китабаль-Кануш», «Пепи II», «Уингейт, Чарльз Орд», «Хепри»… Дважды он более тщательно ознакомился с документами в папках: в первый раз, когда наткнулся на раздел «Спутниковые снимки Гильф-эль-Кебира». В этой папке лежало полсотни цветных фотографий в последовательном приближении, от общего изображения юго-западной оконечности Египта до четких снимков восточного края плато, где можно было различить даже отдельные скалы. Местами среди песка виднелись брызги зелени — должно быть, пустынный кустарник или пара деревьев, но в остальном область выглядела совершенно безжизненной. Ни следа таинственного оазиса, который искал Броди. Вторая папка, заинтересовавшая Энглтона, носила заглавие «Данные магнитометрии». Вот что за прибор стоит в холле — магнитометр! Черно-белые пятна и кляксы ни о чем не говорили Энглтону, но интересен был сам факт использования аппарата. Как известно, магнитометры применяют для геологической разведки залежей металлосодержащих руд… и металла вообще. В своей лекции Броди особо отметил, что палеолитические племена, жившие на территории Гильф-эль-Кебира, не умели обрабатывать металлы. Что ж, употреблению магнитометра наверняка найдется какое-нибудь вполне невинное объяснение, и тем не менее…
— Зачем ему магнитометр? — проговорил Энглтон в диктофон. — И где он берет данные со спутников? В НАСА? У нефтяных компаний? Проверить, кто имеет к ним доступ.
Он закончил копаться в ящиках и подошел к книжным полкам. Большая часть книг посвящалась археологии, если не считать «политического» раздела с кучей материала по Ираку. За пухлыми томами «Архитектуры Древнего Египта» прятался справочник по русским самолетам — и как он его раньше не заметил!
— «Российский воздушный флот», издательство «Оспри», — начитал Энглтон в диктофон. — Какого черта?
Он вернулся к старомодному письменному столу из полированного дуба, на котором расположились телефон, лампа и настольный прибор — бювар, подставка для ручек, лоток для писем и прочее. Никакого беспорядка. Компьютера не было и в помине; стало быть, англичанин работал на ноутбуке и забрал его с собой в Дахлу. Паршиво. Энглтон пошарил вокруг — авось где-нибудь завалялась флэш-карта, — но ничего не нашел. Время истекало. Он прекратил поиски, переключился на лоток для корреспонденции, где не оказалось ничего интересного, и наконец взялся за книгу — «Клинописные тексты музея „Эрмитаж“», — что лежала посреди стола. Лист бумаги служил закладкой — том раскрылся на фотографии выщербленной глиняной таблички светло-коричневого цвета, густо покрытой значками в виде клинышков. Под фотографией виднелась подпись: «Египетская табличка. Царский архив Лугальзагеси (ок. 2375—50 гг. до н. э.), Урук. Из коллекции Н. Лихачева».
Энглтон уставился на фотографию, перевел взгляд на бумажный лист. На него Броди скрупулезно переписал клинописные символы — по крайней мере те, которые еще читались. Ниже шло что-то вроде транслитерации древних письмен латиницей, а еще ниже (опять-таки по предположению Энглтона) — перевод. Там, где символы были стерты или повреждены, Броди вставил многоточия, а кое-где пометил слова знаком вопроса, словно сомневаясь в своей трактовке.
«…на западе за пределами Калама (Шумера), далеко за горизонтом… великая река Артиру (Итеру/Нил) и земля Каммутуты (Кемет/Египта)… пятьдесят дан на от Бурануна (Евфрата?)… изобилующей скотом, рыбой, зерном, гешнимбар (финиками?)… городе, названном Манарфур (Меннефер/Мемфис?)… царь, который правит всеми… в великом страхе пребывают враги его, ибо… тукул (оружие?), сошедшее… с (небес?) в образе лагаб (камня?) провозят перед битвой впереди царских войск… биль (огонь?), слепящий свет и у-хуб (оглушительный грохот?)… боль и слабость в ногах… Камнем сим поражены враги Каммутуты на севере и юге… востоке и западе стерты с лица земли, так что их царь правит во всех землях вокруг Артиру и никто не смеет ему воспротивиться, равно как восстать на него или пойти войной, ибо в руке его митум (молот?) богов… самое страшное оружие, известное… страшитесь и не восставайте против царя Каммутуты; тот же, кто ослушается, навлечет на себя великий гнев и… погибель».
Энглтон перечитал это еще пару раз и только больше запутался.
— Какой-то бред о камнях и каре небесной, — продиктовал он в микрофон, качая головой. Чем только люди не забивают головы… Потом помолчал и добавил: — Вероятно, к делу не относится.
Он вернул лист на место, закрыл книгу и подвинул в центр стола, чтобы все выглядело как до его прихода. Оглядел комнату напоследок, установил подслушивающие устройства — один «жучок» в телефон, другой за книжную полку, третий под диван в гостиной — и вышел из квартиры. Прошло меньше полутора часов: Броди еще не пролетел и полпути до Каира. «Молодец, точно сработал, — сказал себе Энглтон. — За это тебе и платят как профи».
Дахла
— Алекс никогда бы не уколола сама себя. Тут что-то не так. Поверьте, умоляю!
Доктор Мухаммед Рашид нахмурился и подергал себя за ухо.
— Поверьте мне, — повторила Фрея. — Алекс панически боялась уколов. Я-то думала, она выпила таблетки, иначе сразу бы сказала. Это невозможно!
Ее била нервная дрожь. Фрея не могла успокоиться с тех пор, как Молли Кирнан, уезжая, проговорилась об инъекции. Когда Фрея поняла, о чем шла речь, то сразу же попыталась связаться с Захиром, вернуть его, попросить объяснений. Однако его телефон был отключен, как и у Молли с Флином. Она даже не стала отправлять сообщения — схватила рюкзак и помчалась прямиком через пальмовые и оливковые рощи по тропке, ведущей к главному оазису. Что делать, к кому бежать, Фрея не знала — знала только, что произошла ошибка. Надо что-то делать! Примерно через километр за спиной послышалось какое-то дребезжание, и с Фреей поравнялась повозка, запряженная ослом. Повозкой правил тот самый беззубый старик, которого они с Захиром вчера встретили, — не то Мухаммед, не то Махмуд. Захир предупреждал Фрею не разговаривать с «плохим человеком», но сейчас ей было наплевать на осторожность: нужно было поскорее попасть в Мут. Возница согласился ее подвезти, что-то забормотал и сел к ней почти вплотную, так что его рука касалась ее бедра. Фрея почти не заметила этого — ее слишком волновало другое.
— Мут, больница, — твердила она. — Быстрее, прошу вас.
В поселке возница остановил телегу среди глинобитных хижин, перед фотолавкой под вывеской «Быстро праявка», и махнул водителю проезжающего мимо пикапа, в котором Фрея и провела остаток пути.
Доктор Рашид совершал обход, о чем ей сообщили в вестибюле, и должен был освободиться не раньше полудня. Фрея настояла на том, чтобы увидеться с ним, устроила сцену. Кто-то куда-то позвонил, Рашид спустился и провел ее к себе в кабинет.
— Поверьте мне! — повторила она в третий раз, борясь с дрожью в голосе. — Алекс не могла покончить с собой. Только не так. Это невозможно!
Доктор поерзал в кресле, перевел взгляд с ее лица на стол и обратно.
