— Мисс Хэннен, — медленно начал он, снова пощипывая мочку уха, — я знаю, как тяжело…
— Ничего вы не знаете! — выпалила она. — Алекс не могла сделать себе укол! Не могла! Не могла!
Ее голос сорвался. Рашид дал ей немного успокоиться.
— Мисс Хэннен, когда умирает родной человек…
Фрея хотела было возразить, но доктор предупредительно поднял руку.
— Так вот, когда умирает родной человек, особенно при таких обстоятельствах, с этим очень тяжело смириться. Мы не хотим верить, не желаем признавать, что близкий нам человек из-за тяжких страданий предпочел проститься с жизнью. — Врач сложил руки на столе, пошаркал ногами. — У Алекс была неизлечимая, стремительно прогрессирующая болезнь. Из-за нее она в одночасье стала инвалидом, ей грозила неминуемая смерть. Речь шла буквально о нескольких месяцах. Она была женщиной сильной, волевой, хотела распорядиться хотя бы тем временем, которое ей отпущено, и самой решить, как и когда уйти из жизни. Я не одобряю и не оправдываю ее решения. Мне жаль, что она так поступила, но я понимаю причины этого и уважаю ее волю. Как бы ни было горько, постарайтесь и вы сделать то же самое.
Фрея покачала головой, склонившись вперед и вцепившись в подлокотники.
— Алекс не стала бы себя колоть, — твердо повторила она с ударением на «не стала». — Если бы она выпила таблетки, или повесилась, или… — Тут она замолчала, поразившись собственным фантазиям. — Она с детства до ужаса боялась уколов, — продолжила Фрея через несколько секунд, еле сдерживая слезы. — Знаю, мы давно не виделись, но такие страхи запросто не проходят. Ей даже смотреть на иголку было тошно, а уж наполнить шприц и сделать себе инъекцию… Быть этого не могло.
Доктор Рашид глубоко вздохнул и возвел глаза к потолку.
— Порой, если ты очень болен, совершишь и невозможное, — тихо сказал он. — Я много раз с этим сталкивался в своей практике. Это не значит, что вы плохо знали сестру или ее фобия оказалась не так сильна. Просто, когда страдаешь, как страдала Алекс, страх отступает на второй план. То, что обычно пугает, уже не воспринимается так перед лицом медленной и мучительной смерти, лишающей человека последнего достоинства. В преддверии конца Алекс отчаялась, а отчаявшиеся люди решаются на крайности. Простите за прямоту, но я не хочу, чтобы вы себя терзали. Алекс покончила с собой, и приходится признать…
Его прервало громкое гудение пейджера. Доктор извинился, снял телефонную трубку, набрал номер и отвернулся для разговора. Фрея подошла к окну, разглядывая мощеный дворик с огромным лавром посредине. У подножия дерева устроилась на завтрак целая семья, рядом медленно прогуливался человек в голубой пижаме, жуя сигарету. Он катил за собой штатив с капельницей. Фрея рассеянно наблюдала за ним, дожидаясь, пока доктор закончит разговор.
— Алекс вам говорила, что планирует нечто подобное? — спросила она, как только Рашид положил трубку. — Вы с ней беседовали по этому поводу?
Доктор поудобнее устроился в кресле и снова сложил руки на столе.
— Не то чтобы, хотя… такой вопрос пару раз вставал в довольно — как бы это сказать — абстрактной форме.
Она совершенно точно не просила моей помощи, если вы об этом. И я совершенно точно не согласился бы. Я же врач. Моя работа — спасать жизнь, а не отнимать. Алекс знала мои взгляды на этот вопрос.
Фрея шагнула вперед.
— Кто нашел тело?
— Мисс Хэннен, к чему эти во…
— Так кто же? — упорно допытывалась она.
— Прислуга, — ответил доктор со вздохом. — Утром, когда принесла завтрак.
— Где? Где нашли Алекс?
— На заднем крыльце, полагаю. В кресле. Она любила сидеть там, смотреть на пустыню — особенно ближе к концу, когда тело почти перестало ее слушаться. Шприц и пузырек из-под морфия лежали рядом на столике. Все как ожидалось бы.
— А предсмертная записка?
— Насколько я знаю, ее не было.
— И вас это не удивило? Что кто-то покончил с собой, не попрощавшись, не объяснив почему?
— Мисс Хэннен, причины были очевидны. Алекс попросила нас связаться с вами в случае, если с ней что-то произойдет, выразила желание быть похороненной в оазисе, рядом с домом. Ей просто незачем было оставлять записку.
— Допустим. А что стало с пузырьком из-под морфия? — нажимала Фрея. — И шприцем?
Доктор Рашид пожал плечами. На его лице прорезались усталые морщинки.
— Понятия не имею. Наверное, прислуга выбросила. Учитывая обстоятельства, было бы странно…
— У Алекс на плече был синяк, — снова оборвала его Фрея, меняя тему. — Большой синяк. Откуда он взялся?
— Не могу сказать, — бессильно отозвался доктор. — Упала или ударилась обо что-нибудь. В ее состоянии трудно удерживать равновесие. У больных рассеянным склерозом часто бывают синяки. Прошу, поверьте, мисс Хэннен, если бы…
— Куда она укололась?
— Прошу прощения?
— В какое место она сделала себе инъекцию?
— Мисс Хэннен…
— Ну так куда?
Доктор, казалось, уже был готов сорваться.
— В правую руку.
— В правую руку? — Фрея вспомнила морг, тело сестры на каталке. — Чуть ниже локтевого сгиба, так? Там тоже был синячок.
Рашид кивнул.
— Как же ей это удалось?
Он прищурился, словно не понял вопроса.
— Как ей это удалось? — тверже повторила Фрея. — Вы же сами говорили, что она могла двигать только правой рукой, потому что левую парализовало. Уколоть себя в ту же руку она не могла — это физически невозможно. Значит, ей пришлось бы действовать левой. Но высказали, что левая рука не действовала. Так как же? Ответьте мне!
Доктор нахмурился, не находя слов для ответа. Очевидно, этим вопросом он не задавался.
— Каким образом можно сделать укол в ту же руку, которая держит шприц? — нажимала Фрея. — Это невозможно. Смотрите!
Она согнула руку в локте, попыталась дотянуться пальцами до сгиба и только тронула себя за бицепс. Доктор Рашид озадаченно моргал, подыскивая ответ.
— Рассеянный склероз — очень непростое заболевание, — выдавил он медленно, нерешительно, словно раздумывая. — Симптомы исчезают и появляются непредсказуемо. Трудно предвидеть, что произойдет через день или два.
— Вы хотите сказать, что ее левая рука вдруг обрела подвижность?
— Я хочу сказать, что в подобном состоянии может произойти всякое, вплоть до внезапных ремиссий и… — неуверенно произнес он. — В общем, ход болезни трудно предсказать, — повторил доктор Рашид. — Она бывает весьма… загадочной.
— А при вас такое случалось? У пациентов с… как вы говорили… синдромом Мальбурга?
— Со склерозом Марбурга, — поправил он.
