Поход в фотолавку оказался пустой тратой времени, если не считать того, что за сорок минут пути Фрея размяла ноги и немного пришла в себя.
Лавка была еще открыта — ее витрины сияли на полумилю вокруг. Обстановка внушала надежды — мраморный пол, сверкающие хромом и никелем стойки с фотографиями улыбающихся новобрачных и пухлых младенцев… Девушка за прилавком говорила по-английски. Однако на этом эйфория заканчивалась. Автоматы для проявки пленок не работали — по-видимому, изначально. Пресловутая «Быстро праявка», которую обещал рекламный щит снаружи, оказалась быстрой сугубо по оазисным меркам и занимала неделю. Чтобы хоть как-то себя утешить, Фрея задержалась поболтать с продавщицей, дала потрогать свои волосы и постаралась объяснить, почему она еще не замужем в двадцать шесть лет. Выйдя на улицу, она ненадолго задумалась, а не поймать ли попутку до Мута — может, там проявляют пленки, но решила, что уже поздно, да и возни слишком много, и потому побрела назад по пустынной дороге, к дому Алекс.
Над головой сияло звездами небо, в тишине звучал только шорох шагов, да где-то вдалеке ревел осел. Потом поднялся ветерок, смел остатки дневного зноя; неторопливо всходила луна, и ее масляный свет окрасил пустыню в тона сепии, как на старинных фотографиях. Одиночество успокоило Фрею; чем дальше она шла, тем легче себя чувствовала. Ей хотелось добраться до дома, съесть что-нибудь, послушать музыку — и заснуть; может, с утра, на свежую голову, что-нибудь да придумается.
Она вышла к вершине скалы, откуда днем раньше Захир показывал ей дом Алекс. Крошечный оазис лежал впереди темным овалом посреди голой равнины. Призрачно-белый дом четко выделялся на фоне этого пятна. Фрея спустилась по склону и обошла окрестные поля, за которыми начинались деревья. С обеих сторон стенами вздымалась древесная поросль, загораживая и без того тусклый свет. Фрея ненадолго остановилась, чтобы глаза привыкли к темноте, как вдруг различила вдалеке свист и рокот моторов, который неуклонно приближался. Вертолет! Звук становился все громче, раскатистее. Вскоре воздух дрожал от вращения винтов. Ветви деревьев закачались и заскрипели, когда едва различимый силуэт вертолета пронесся в кронах над Фреей.
Она выпрямилась во весь рост, думая, что грохот вот-вот утихнет, но не тут-то было: звук остался прежним, словно вертолет завис на месте. Прошла секунда-другая, затем откуда-то сверху на крышу дома хлынул поток света. Смутные лучи просочились в подлесок, освещая одни участки и погружая в тень другие. В тот же миг сквозь тяжелый рокот вертолетного двигателя долетело нечто похожее на крик. Фрея, словно по наитию, сошла с дороги на боковую тропинку и спряталась в гуще деревьев, стараясь не задумываться над словами Захира по поводу змей. Вертолетный грохот начал стихать, огни исчезли — видимо, «стрекоза» приземлилась. Раздались голоса, послышался чей-то крик и приглушенный звон бьющегося стекла.
Все опять погрузилось во тьму. Фрея стояла без движения, прислушиваясь к стуку сердца, и пыталась разобраться в происходящем. Через полминуты, как только листва и ветки перестали дрожать у нее перед глазами, Фрея медленно, стараясь не шуметь, углубилась по извилистой тропинке в чащу и вышла на опушку.
В поле света было больше — взошла луна, заливая всю округу тусклым серебристым сиянием. Фрея на миг задумалась, выбирая дорогу, затем решительно пересекла поле и по узкой тропке двинулась в обход оазиса, пока не очутилась в тенистой оливковой роще, позади которой виднелся бледный абрис сестриного дома. Там горели лампы, звучали голоса. Много голосов.
Она замешкалась, гадая, не лучше ли притаиться и переждать, пока чужаки не уйдут, как вдруг раздался крик — слабый, испуганный. Любопытство пересилило: Фрея начала пробираться вперед от дерева к дереву, стараясь не хрустеть палой листвой. Она задыхалась от волнения. Из-за низкого плетня на краю рощи можно было разведать окрестности, не выдавая себя. Однако любопытство пересилило: Фрея полезла сквозь дыру в изгороди и короткими перебежками направилась к дому, готовясь в любой момент броситься наутек, если кто-нибудь выйдет. Никто не вышел, так что она беспрепятственно обошла дом и, прильнув к стволу дерева, притенявшего веранду, заглянула в окно гостиной.
Там сновали люди — трое зловещего вида громил. По дому рыскали еще несколько человек, судя по звукам, доносившимся из кабинета Алекс: хлопали дверцы шкафов, скрипели выдвигаемые ящики стола. Двое из тех, кто остался в гостиной, были копиями друг друга — одинаковые квадратные силуэты, прилизанные рыжие волосы, пальцы в перстнях, поблескивающих на свету. Третий неизвестный в гостиной находился вне поля зрения Фреи, и громилы обращались именно к нему.
Вновь и вновь звучали слова «камера» и «пленка». Чей-то испуганный голос что-то неразборчиво лепетал в ответ. Это повторялось раз за разом, с теми же интонациями и нытьем; наконец один из громил нетерпеливо тряхнул головой и щелкнул пальцами. Это вызвало некоторую суматоху, после чего в комнату вбежали еще трое, столь же опасного вида. Между ними — ни дать ни взять шавка среди волкодавов — заламывал руки Махмуд Гаруб, который подвозил ее утром на своей телеге. Фрея плотнее прижалась к дереву, глядя на старика и не в силах оторваться от этого жуткого зрелища. Ее рука нащупала рюкзак, где лежали фотокамера и пленка.
По сигналу близнецов Гарубу задрали балахон, обнажив костлявые ноги в грязно-белых подштанниках. Вслед за тем старика схватили под коленки и, скрутив за спиной руки, подняли над землей в позе роженицы.
— О-о-о! — застонал он и так выпучил от страха глаза, что те, казалось, вот-вот вывалятся из орбит. — Ой! Отпустите!
Палачи подошли вплотную. Их лица были пусты, словно они затевали какую-то нудную рутинную работу. К отвращению Фреи, один из них подцепил пальцем ластовицу штанов старика и отдернул ее, второй открыл выкидной нож, наклеился вперед и приставил острие к обнаженному паху. Гаруб взвыл от ужаса и беспомощно задрыгал ногами. Последовали прежние вопросы. Не получив желаемого ответа, бандиты надавили на нож. У Фреи тошнота подкатила к горлу: лезвие натянуло кожу и врезалось несчастному в промежность.
— Стой! — выкрикнула Фрея.
Все внутри замерли — на секунду, не больше, а потом дом ожил и огласился лихорадочным топотом ног. Дверь веранды с треском распахнулась, бандиты высыпали наружу. Алые вспышки автоматов посылали град пуль в дерево, за которым пряталась Фрея, но ее уже след простыл. Она опрометью обежала дом, перемахнула через низкий плетень и бросилась наутек, лавируя между деревьями, спотыкаясь на неровной земле. Сердце готово было выскочить из груди, за спиной гремела пальба, слышались окрики.
Фрея выбежала из рощи и углубилась в заросли сорняков, прорываясь в поля. Огонь прекратился, но чужие голоса по-прежнему перекликались в опасной близости, каждый со своей стороны. Видимо, бандиты прочесывали округу, чтобы выловить беглянку. Опять угрожающе засвистел-загрохотал вертолет — винт набирал обороты.
Фрея перебежала поле, спустилась в оросительную канаву и перешла ее вброд, утопая по щиколотку в грязи, а затем выбралась по склону наружу и направилась дальше — через лимонный сад, кукурузное поле, пустырь, поросший кустарником. Она продиралась сквозь спутанные ветки, точно пловец в бассейне, думая, что этому не будет конца. Внезапно зелень кончилась и началась пустыня: песок, как волна, лизнул Фрее ноги. Слева, окутанный тьмой, возвышался какой-то амбар — стены из шлакоблоков и кровля из пальмовых листьев. Фрея подергала дверь, но та оказалась заперта. У стены стояла старая телега. Выхода не было: пришлось спрятаться за нее, задыхаясь до боли в горле и дрожа всем телом.
