Флин покачал головой:
— Нет, но они точно не братья Маркс.
В этот раз девушка не улыбнулась. Флин взял ее за руку, ободряюще сжал в своей.
— Все будет хорошо, поверьте, — сказал он. — Мы выберемся.
Они застыли, глядя друг другу в глаза, и через миг разошлись, словно обоим стало неловко от этой секунды сближения. Фрея уселась в кожаное кресло и начала листать книжку с аэрофотоснимками гигантских статуй и пирамид, Флин подошел к стеллажу с коробками у стены, провел пальцем по облетающим, желтым от времени этикеткам, вытащил одну коробку наугад — «Барельефы» — и стал рассеянно просматривать содержимое.
Вскоре появился какой-то старик с двумя стаканами чая, насыпал туда сахара и зашаркал прочь. В окно влетел воробей, посидел на лопасти вентилятора и выпорхнул обратно. Прошло двадцать минут, двадцать пять, тридцать. Через три четверти часа в дверях лаборатории возникла голова Мажди.
— Ну как, вышло что-нибудь? — спросил Флин, направляясь к нему.
Египтянин хмурился. Его радушия определенно поубавилось.
— Пленки-то я проявил, если ты об этом, хотя, надо заметить… Не хочу показаться ханжой, но… — Он покачал головой и жестом пригласил зайти. — В общем, сам посмотри.
Флин с Фреей переглянулись и пошли за ним в комнату. Теперь там горел свет — одна-единственная лампочка на шнуре.
Мажди вынул из сушильного шкафа длинную полосу негативов, положил ее на короб с подсветкой и выключил лампочку. Сквозь матовую поверхность короба просочился неоновый свет, кадры на пленке стали контрастными.
— В смысле, я все понимаю, — проворчал фотограф, освобождая место, — но, право слово… Здесь музей, а не секс-клуб.
Флин и Фрея нагнулись над кубом — разглядеть негативы. До них не сразу дошло, что там изображено, а когда это случилось, оба вытаращили глаза, не зная, то ли смеяться, толи плакать.
— Бог ты мой, — пробормотал Флин.
На черно-белых снимках красовалась крупная, не лишенная привлекательности бабенка, на которой из одежды были только чулки с поясом, стринги и лифчик, причем в процессе съемки исчезали и они, обнажая грудь, обильно заросший лобок и внушительный зад — ему было посвящено три четверти кадров. Снимали, судя по всему, в номере отеля, на кровати. «Модель» местами лежала на спине, разведя ноги, как гимнастка, но чаше стояла на корточках спиной к камере с просунутым между ног огромным бананом.
— Чтобы я еще хоть раз заказал банановый пирог… — мрачно произнес Мажди, поправляя очки. — И что тебя дернуло это снять?..
— Да не я это, черт подери! — вскипел Флин. — Неужели ты решил…
Он замолчал, сокрушенно качая головой.
— Мы не знаем, кто их снял, — вмешалась Фрея. Ее, похоже, увиденное потрясло куда меньше. — Камеру нашли в пустыне. Мы надеялись, что снимки расскажут нам о владельце — откуда он взялся, что делал.
— Познавательно, нечего сказать, — заметил Мажди и повернул голову набок, рассматривая одну особенно пикантную позу. — Нет, ну как только ей удалось…
— Не надо, — оборвал его Флин. — Ни слова больше.
Они просмотрели все тридцать шесть кадров. На середине Фрея решила, что это бесполезная трата времени, и вышла подождать снаружи. Флин остался. Мажди ходил взад-вперед у него за спиной, пока археолог, сгорбившись над столом, методично исследовал пленку, тщетно разглядывая каждый снимок ради малейшей полезной детали. Однако к концу пленки Броди пришлось признать, что игра не стоила свеч. Он уже было выпрямился, как вдруг его что-то насторожило и заставило склониться к самой поверхности стола.
— Что она теперь вытворяет? — спросил подошедший Мажди, заметив его любопытство.
Флин пропустил вопрос мимо ушей.
— Это нужно напечатать, — сказал он, показывая на последний кадр пленки. Его голос вдруг стал взволнованным, тон — настойчивым.
— Флин, мыс тобой друзья с давних пор, но здесь не место…
— Мажди, обещаю: никаких бананов.
Египтянин устало вздохнул:
— Ладно, ладно.
Он выдернул из стопки на полке лист фотобумаги, вытолкал друга за дверь и закрыл ее за собой.
— Нашли что-нибудь? — спросила Фрея.
— Может, да, а может, и нет, — ответил Флин. — Сейчас Мажди напечатает — посмотрим.
— А что там?
— Дождемся фотографии.
Она принялась допытываться, но он только отмахивался от ее вопросов, меряя шагами комнату.
— Не готово еще? — Флин постучал в дверь лаборатории.
— Дай спокойно закончить! — раздалось из-за нее.
— Долго еще ждать?
— Десять минут.
Флин продолжил хождения — взад-вперед, взад-вперед, поминутно сверяясь с настенными часами и нетерпеливо похлопывая себя по бедру. Наконец дверь открылась, вышел Мажди с увеличенной фотографией в руке. Флин бросился к нему и практически выхватил снимок. Фрея заглянула археологу через плечо.
Она сама не знала, что ожидала увидеть, — может, какой-нибудь пустынный пейзаж или портрет Руди Шмидта — в общем, намек на причину, по которой убили ее сестру; однако на фотографии не было ни того ни другого. Ее, похоже, вообще снимали не в пустыне. В кадре виднелась огромная каменная арка или проем ворот, покрытых буйной растительностью, как будто здание давно забросили. Фрея наклонилась ниже, вникая в смысл картины, собирая воедино детали: высокие деревянные двери, силуэт птицы на поперечине, трапециевидные башни по обе стороны ворот. Она пригляделась и указала на рельефный узор башен: обелиск со странным символом в виде креста с полупетлей.
— Я уже это видела, — сказала она. — На глиняном обелиске из сумки Руди Шмидта — той, про которую рассказывала.
Флин не ответил. Фотография слегка дрожала в его руках.
— Город Зерзура подобен белому голубю, — прошептал он. — И птица на вратах его.
— Что это значит?
Броди помолчал, словно слишком глубоко задумался, но через несколько секунд оторвался от фотографии, схватил со стола фотоаппарат и протянул Мажди.
— Эту пленку надо проявить, — выпалил Флин. — Извлечь из камеры и проявить.
— Флин, я бы рад, но у меня и другие дела…
— Я должен увидеть, что на ней. Должен. Прошу тебя, Мажди. Пожалуйста.
Фотограф заморгал, оторопев от такой настойчивости, но кивнул и взял камеру.
— Ну если это так важно…
— Очень важно. Поверь мне.
Мажди покрутил фотоаппарат в руках.
— Времени может уйти больше. Перемотка сдохла, под кожухом, наверное, полно песка и пыли — «лейки» этому особенно подвержены. Я даже не знаю, удастся ли вытащить пленку… — Мажди пожал плечами. — Что ж, попытаюсь. Дай мне сорок минут. К тому времени я по крайней мере пойму, можно ее спасти или нет.
