Дверь, ведущая на лестничную площадку, все еще была приоткрыта, и я услышала, как лифт остановился на моем этаже, открылся. Потом были шаги. Тяжелые, уверенные шаги. Мужские.
Мелькнула мысль: «Надо захлопнуть дверь» — и сразу же поняла: не успею. Не успела бы, даже если б на двери был замок и ее можно было бы захлопнуть.
В отчаянии я запрыгнула в шкаф, притворила дверцу и замерла. Шаги утихли, послышался изумленный выдох и забористое матерное восклицание.
Потом незнакомец вошел в квартиру. Постоял в прихожей, еще пару раз матюгнулся и вступил в комнату. Я перестала дышать.Он прошел совсем рядом, можно было протянуть руку и дотронуться до него. В щель между створками шкафа удалось разглядеть дорогой серый костюм и кожаные матовые туфли с тупыми носами. Подайся я слегка вперед и вверх, увидела бы и лицо преступника, но в тот момент страх пересилил все другие чувства. Хотелось только съежиться, стать совсем маленькой, незаметной, забиться в щелочку.
Мужчина вошел в спальню, снова коротко ругнулся. Последовала невыносимо долгая пауза, во время которой я его не слышала, не видела и даже не представляла, что и где он делает. Ожидание и неизвестность сводили с ума, нервы натянулись до предела. Во внезапно наступившей тишине я слушала мельчайшие шорохи его одежды, ловила звук дыхания. Пауза тянулась и тянулась, казалось, что уже ничто и никогда не разрушит эту напряженную тишину, и время встало...
Он шумно высморкался, затопал на кухню. Мое сердце заколотилось в суматошном рваном ритме, я даже осмелилась выдохнуть и снова вдохнуть. Потом с кухни послышался голос, незнакомец разговаривал по телефону:
— Да. —- Пауза. Я медленно приоткрываю дверцу шкафа... — Это я. — Еще одна пауза. Расслабляю почти сведенные судорогой мышцы... — Ее здесь нет.
Пулей лечу из комнаты, из прихожей, из квартиры, вниз по ступенькам — какое счастье, что сегодня на мне кроссовки! — вон из подъезда, вниз по улице, за гаражи, во дворы...
Пришла в себя уже на детской площадке в двух кварталах от дома. Силы кончились, и я буквально сползла на ближайшую скамейку. Выглядела я на редкость подозрительно: всклокоченные волосы, безумный взгляд, тяжелое хриплое дыхание. Сидевшая по соседству бабулька бросила на меня короткий осуждающий взгляд и пересела подальше.
Минут десять ушло на то, чтобы успокоиться и прийти в себя после пережитого ужаса. Оглядываясь назад, я сама не понимала, что на меня нашло. Лезть в квартиру, в которой предположительно могли находиться грабители, насильники, убийцы?! Вооружившись только подставкой для зонтиков?! Нет, определенно, взрывной волной на автозаправке мне вышибло последние мозги.
С большим запозданием, но все же пришло здравое решение обратиться к профессионалам. Ну чего мне стоило позвонить в полицию сразу после обнаружения изуродованной входной двери? Зачем было изображать Брюса Ли с Чаком Норрисом и лезть разбираться самостоятельно?
* * *
Преисполнившись раскаяния, я решила немедленно исправить свою ошибку и вызвала полицию. Через полчаса в сопровождении двух работников ГУВД я вступила в свое оскверненное жилище. Дом и вещи остались на прежних местах. Если мужчина что-то трогал и двигал после моего поспешного бегства, то в общем разгроме это осталось незамеченным. Сам незнакомец, разумеется, не стал нас дожидаться.
Хмурому полицейскому и его не представившемуся напарнику я рассказала сокращенную версию событий. Возвращалась домой, обнаружила дверь взломанной, внутри кто-то был. Испугалась и убежала. Все. И естественно, что я ни словом не обмолвилась о многочисленных событиях, предшествовавших этому ограблению. Да они и не интересовались.
— Что-нибудь пропало? — поинтересовался лейтенант, не скрывая зевоты.
Я еще раз огляделась. Больших сумм денег дома не храню, предпочитаю карточки. Однако и то, что было, не тронуто — лежит в конверте среди других бумаг. Такое ощущение, что преступника больше интересовали ящики стола, чем их содержимое. Пара золотых колечек и кулон с бриллиантиком тоже на месте, в шкатулке.
— Нет, вроде бы... Трудно так сразу сказать.
— Непрофессионал, — с непонятным осуждением протянул второй полицейский. — Ты дверь видел?
— Угу. Заявление писать будете?
— Не профессионал? Что вы имеете в виду? Он же мне всю дверь разворотил!
— Вот именно, — скучным голосом подтвердил лейтенант. — Профессионал работает аккуратно. И личинку, — тут он поддел болтавшийся замок, — не оставляет висеть.
— Почему?
— Продать можно. Так что, гражданочка, будете заявление писать?
Я обдумала свои перспективы. Если писать заявление, то придется оформлять бумаги, протокол составлять, снимать отпечатки пальцев, звать понятых. Займет несколько часов, а сейчас уже половина пятого. Времени только-только переодеться и бежать на радио.
— Нет, не буду. Мне сейчас на работу бежать. Спасибо, что проводили.
Полицейские оттаяли и заулыбались. Их тоже не радовала перспектива долгой возни. На прощание лейтенант отечески напутствовал меня:
— Всегда закрывайте на нижний замок. Верхний — тьфу, любой выломать сможет, сами видите.
— Учту. Спасибо за совет. А что сейчас с дверью делать, не подскажете?
— Можно деревяшку вставить и на нижний закрыть, — вмешался его угрюмый спутник.
— И все?
— Должно хватить на первое время.
Ушли. Я задумчиво закрыла дверь, посмотрела в дырку. Из нее ощутимо сквозило холодным воздухом. Как там полицейские сказали? Заделать деревяшкой?
Нет, все-таки не зря я хранила это дубово-латунное чудовище почти год и периодически спотыкалась о него в потемках, набивая синяки на лодыжках. После того, как я выкрутила штырь, деревянное основание превратилось в чудесную заплатку. С помощью молотка, клея и какой-то там матери я укрепила эту блямбу, сотворив из скромной входной двери смелый образчик абстрактного искусства. Даже стало немного жаль, что после ремонта придется снести эту красоту.Латунную дубинку я предусмотрительно оставила у входа. Без дубового навершия она, конечно, потеряла часть своей разрушительной мощи, но все еще могла впечатлить не слишком опытного террориста.
Окончив хлопоты по хозяйству, я взглянула на часы и ужаснулась. Времени на то, чтобы переодеться, накрасится и поесть, не оставалось совершенно. Нужно выезжать немедленно, через полчаса я должна быть на месте. Второго опоздания Жужельский не простит!
* * *
Эфир прошел гладко и местами даже вызвал зевоту. Сева по окончании скорчил недовольную рожу и пробормотал, что мы так растеряем последних слушателей.
Сменщик Стаса оказался скучным субтильным юношей неопределенного возраста. Решив, что любой источник информации — благо, я попробовала вызвать его на откровенность и получила поток жалоб на жизнь, маму, низкую зарплату и привередливых девушек, которые смотрят только на кошелек, а ведь главное — что у человека в душе. Своими коллегами мой собеседник не интересовался совершенно: они были грубы, невежественны и не умели слушать. Вот я — другое дело.Почувствовав, куда катится разговор, я промямлила что-то невразумительное и сбежала дожидаться террористов на общую кухню. Свят-свят-свят! Эту породу вечных неудачников я изучила еще в институте.
