– Чемодан не мой, – наконец выдавила из себя Цветкова.
– Что-то я тебя не понимаю. Сначала ты говорила другое.
– Я была в аэропорту с самым ярким и стильным чемоданом, выпущенным в единственном экземпляре. Так я думала тогда…
– И? – кивнула профессор биологии.
– Нас задержали, сказали, что прилетел самолет с королевской особой и что сначала ее выпустят… Потом стали выдавать багаж… Я поняла! Значит, у Эмилии был такой же чемодан. Вот ведь незадача! Нам, выходит, не только один мужчина нравится, но и вкусы у нас одинаковые. Черт! Я схватила сундучок, даже не посмотрев на бирку, поскольку искренне считала, что такого больше нет на свете.
Лицо Яны даже пошло пятнами.
Татьяна шепнула ей:
– Сиди здесь, никуда не уходи. Я сейчас.
И удалилась с самым загадочным видом. Вернулась она скоро, причем одновременно с хлопком вылетевшей из бутылки пробки. В руках профессор держала откупоренную бутылку вина, видимо, в очередной раз позаимствованную из замкового подвала, и пояснила:
– Такое нельзя слушать, не выпив. Давай-ка, за тебя и за ясность мышления!
– Оно нам понадобится… – то ли констатируя, то ли с вопросом произнесла Яна.
Женщины выпили. Яне от новой порции спиртного стало еще хуже, а вот Татьяна Павловна, наоборот, очень быстро начала приходить в себя.
– Значит, ты утверждаешь, что вы перепутали чемоданы в аэропорту? Хорошая версия. И всегда можно проверить, действительно ли вы оказались вместе в аэропорту.
– Ты не веришь мне? – всхлипнула Цветкова.
– Конечно, верю! Зачем тебе, красивой и гордой, вредительствовать мелкому норвежскому троллю?
– Ты недавно совсем другое говорила – мол, я воровка, и все такое…
– Когда это было? С тех пор много воды утекло! Вот ты сказала, что не похищала платье, и я верю. А почему я не должна верить хорошему человеку? Ты моя соотечественница, и я горой за тебя!
– Спасибо. Только я правда ни в чем не виновата…
– Выпей.
– Спасибо.
– Не за что.
– Вот ведь мать твою ети! – икнула Яна Карловна.
– Что еще?
– Таня, если вещи принцессы, то есть платье, оказались у меня, значит, чемоданчик с моими вещами теперь у нее?
– Ну, если рассуждать логически… Эмилия цветет и пахнет и не волнуется по поводу пропажи главного свадебного атрибута. Следовательно, исчезновение платья она не обнаружила и продолжает наслаждаться жизнью. Значит, чемодан твой где-то у нее стоит. Причем закрытый, я так думаю. Постой, а в нем как раз трупный материал и ребра?
– А я про что! – воскликнула Яна.
– Жесть! Невеста на душевном подъеме готовится похвастаться платьем, открывает свой гламурный чемоданчик, а там кусочки трупа? – Татьяна вдруг засвистела какой-то лихой мотивчик.
– Именно так, – развела руками мадам Цветкова. – Только не кусочки трупа, а мертвая собака…
– Какая собака? – плеснула себе вина Татьяна Павловна.
– Чучело.
– А, ну да, ты говорила. Вы запрятали туда кости и трупный материал. Хорошо хоть бедная девочка увидит чучело собаки, а не голые кости…
– Чего это она у вас уже бедной девочкой стала? – удивилась Яна.
– Да жалко что-то Эмилию стало… Тебе уже под сорок, ты разъезжаешь по миру с частями трупов, ведешь противозаконную деятельность… А она – будущая королева. Пусть навязчива и визглива, но адекватнее тебя.
– Ясно, вы все об Артуре печетесь.
– Да шучу я! Ты шуток не понимаешь, что ли? Шу-чу! М-да-а, надо как-то тебя выручать. Ведь не поверят, что случайно получилось. Да еще ты тут в тесном контакте с Артуром… Точно скажут: хотела расстроить свадьбу, поэтому и стащила платье.
Яна уныло перебирала подол платья, нащупывая худенькими и длинным пальцами брильянтики на ткани.
– Хм, настоящие брильянты… Да такое количество…
– Я в курсе. Вся Норвегия ждет презентации этой роскоши! Слушай, а может, их аккуратненько снять и наклеить заменители? Впопыхах не поймут, а мы уже свалим домой. Поделим пополам, нам на всю жизнь хватит! А?! – Загорелись глаза у Татьяны Павловны.
– А еще говорила, что у меня криминальные наклонности… – покачала головой Цветкова, тоже переходя с профессоршей на «ты». – За себя бы побеспокоилась!
– Я-то тут при чем? Сама достояние республики, то есть королевства, сперла, а я виновата!
– Ты же при свидетелях Артуру кричала, что они с Эмилией не пара и что с удовольствием лично бы свадебное платье сожгла. Так что, когда обнаружат пропажу, первым делом вспомнят о тебе, душа моя!
– А ведь точно что-то такое я говорила. Вот ведь не знала, что подобное и правда может произойти! Что же теперь делать?
– Я знаю что. Выведи меня отсюда туда, где есть сотовая связь, и дай мне телефон Артура. Мне принцессино платье даром не нужно, зато очень нужны мои опытные материалы. Из-за них столько риска было, что же, теперь все псу под хвост? Кстати, и само чучело я должна вернуть.
Татьяна Павловна вывела Яну из подвала в холл замка. По пути женщины никого так и не встретили. Цветкова взяла телефон, набрала цифры.
– Алло, Артур? Да, это Яна. Смотри-ка, узнал! Здорово! Извини, что так поздно звоню, но я только что вышла из алкогольного запоя у тебя в подвале. И зачем иметь такие погреба? Но я не потому звоню, что меня потянуло на общение. Я очень хочу завтра попасть на бал вместе с моими друзьями из России. Включи меня, пожалуйста, в список. Спасибо! – Яна зевнула. – Извини, время позднее, спать уже надо, а не разговаривать. Не хочу вам с Эмилией мешать… Пока.
– Поразительно! – наблюдала за ней Татьяна. – Сама позвонила ему ночью и его же упрекнула, мол, поздно уже разговаривать. Да еще намекнула на секс с Эмилией…
– Да, я бываю резка, – согласилась Яна.
– Это не резкость, а хамство.
– Кто бы меня учил! – огрызнулась Цветкова. – Пошли спать, завтра тяжелый день…
– Согласна. Но я вряд ли смогу уснуть. Мою душу тревожит очень много вопросов.
– Я могу помочь?
– Ты можешь ответить.
– Да? Попробую…
– Не легче ли все рассказать Артуру? – спросила Татьяна Павловна. – Тогда он сам поменяет платье, объяснив Эмилии ошибку, произошедшую в аэропорту.
– Неудачная мысль. Он и так странно на меня смотрит… Не хочу признаваться, что еще и езжу с трупами в чучеле… И, потом, он женится на ней, а муж и жена – одна сатана. Еще неизвестно, как Зарецкий отреагирует на мое объяснение. На сто процентов уверена: он сделает все, что попросит невеста. А та для меня смертной казни попросит! Видела ее небольшие и сосем не улыбающиеся глазки?
