– В каком смысле?
– В прямом! Шагнул под дерево – и споткнулся о труп!
– Интересно.
– Еще бы! Зяма, расскажи, как все было.
Братец горестно вздохнул.
– Мне снова позвонила шантажистка. Она так настаивала, что я согласился встретиться с ней у лодочной станции в парке, но немного опоздал. Когда я пришел, там никого не было. Я немного постоял на виду, а потом мне стало как-то неуютно, я сунулся под ивушку, а там – она!
– Шантажистка?
– Откуда мне знать? Она мне не представилась!
– Оно и к лучшему, – пробормотал мой внутренний голос.
Мы помолчали. Зяма печально сопел, Трошкина вздыхала, я представляла, что было бы с братцем, если бы убитая насмерть гражданка приподнялась и потянулась пожать ему руку со словами: «Позвольте представиться…»? Пожалуй, осталась бы я единственным ребенком у наших родителей.
– Не нравится мне это, – сказала наконец Трошкина.
– А ведь ты даже тело не видела! – заметил Зяма. – Представь, как это не понравилось мне!
– Мне не нравится, что вокруг тебя подозрительно много трупов! – объяснила Алка, от волнения вновь начиная изъясняться не слишком изящно.
В темных углах вокруг нас можно было спрятать десятки трупов, но я поняла, что это всего лишь фигура речи, и преодолела порыв оглядеться. Трошкина была права:
– Зяма, такое ощущение, что тебя пытаются подставить! Лизонька назначила тебе свидание у бассейна – и ее нашли там мертвой. Шантажистка вызвала тебя на встречу в парке – и ты нашел ее мертвой. Слу-у-ушай! – я прищурилась. – А полицию к лодочной станции ты вызвал или не ты?
– Не я.
– Значит, там еще кто-то был, только прятался, – рассудила я.
– Убийца! – вздрогнула Трошкина. – Он хотел, чтобы полиция застукала тебя у тела!
– Но она не застукала, – напомнила я, чтобы не драматизировать ситуацию дополнительно. – Так что Зяму пока ни в чем не подозревают. С другой стороны, и убийцу полиции придется поискать, потому что отпечатков пальцев на весле он не оставил.
– На каком весле? – не понял Зяма.
– На том, которым задушенной шантажистке разбили лицо, чтобы ее сложнее было опознать, – я погрызла ноготь. – Но я, кажется, знаю, кто нам поможет узнать, как эта женщина выглядела!
– Медиум? – съязвил Зяма.
– Нет, не медиум. Продавщица в бутике «Инка»!
– Там, где ты покупала свой розовый жакет? – Трошкина медленно улыбнулась. – А ведь точно! Они привозят вещи супермалыми партиями.
– Надеюсь, следователь до такого гламурного хода не додумается, – проворчал Зяма.
Мы решили, что завтра утром явимся в одноименный мне бутик к его открытию, и после этого наконец разошлись по койкам.
Среда
В утреннем рекламном блоке городского телевидения появился анонс ток-шоу, к участию в котором приглашались очевидцы субботнего ограбления банка.
В искусно смонтированной нарезке кадров с камер наблюдения мелькали лица этих самых очевидцев крупным планом и «общаки» с наиболее интересными сценками. Розин тигриный прыжок на плечи грабителя и бесовские пляски трио в разноцветных балаклавах сопровождались призывно мигающими красными титрами. На экране поочередно появлялись строчки: «Кто видел? Кто знает?» и «Ищем за вознаграждение». Максим Смеловский приступил к освоению рекламного бюджета.
Роза Курдынбабаева увидела это телевизионное объявление за завтраком и подавилась кашей. Несладкая овсянка на воде и без того не лезла ей в горло – настроения не было, аппетита тоже.
Роза уже два дня обзванивала потенциальных работодателей, надеясь завербоваться на новый трудовой фронт раньше, чем у нее совсем закончатся деньги, но пока не преуспела.
Финансы таяли. Барбариска пообещал выплатить сотруднице Курдынбабаевой накопившуюся задолженность по зарплате сразу же после того, как она выполнит китайский заказ «Принц Пресс», что означало – уже никогда.
Двести баксов, неправедно полученных за продажу чужой рукописи, были отложены Розой на самый черный день. Призрак голодной смерти встал перед ней в полный рост и пугающе замаячил у последнего рубежа обороны – початой картонной пачки овсяных хлопьев «Геркулес».
Выдумку телевизионных затейников голодная и злая девица Курдынбабаева в первый момент расценила как подлое свинство. При этом в воображении ее сама собой возникла румяная шкворчащая отбивная. Следом появилась интересная мысль конвертировать подлое телевизионное свинство в реальный кусок мяса и прочие материальные блага.
Если редакция готова заплатить кому-то за информацию о Розе, то почему бы эти деньги не получить самой Розе?! В конце концов, никто не располагает столь полными и достоверными сведениями о ней, как она сама!
Действовать надо было быстро, пока не подсуетился кто-нибудь из знакомых. Наверняка среди них найдутся достаточно зоркие и беспринципные, чтобы узнать девицу Розу Курдынбабаеву и продать ее с потрохами!
Спешно закончив завтрак, Роза позвонила по телефону, указанному на экране, и объявила, что располагает нужными сведениями и готова оказать редакции информационную поддержку в обмен на денежную помощь. Ее тут же соединили с приятным, судя по голосу, молодым человеком по имени Максим.
– Так вы знаете ту девушку? И кто же она? – оживленно спросил он.
– Так я вам и шкажала! – прошамкала Роза.
Шершавые ватные шарики во рту разительно изменили ее голос и дикцию.
– Бабушка, вы не волнуйтесь, – мягко сказал Смеловский, введенный в заблуждение ватным шамканьем. – Если ваша информация окажется верной, мы вам честно заплатим.
– Шнащала деньги, потом информащыя! – объявила «бабушка» Роза. – Шо я, совшем дура штарая? Ешли вы ужнаете имя, то найдете девушку и беж меня.
– А как же мы убедимся, что вы нас не обманываете, бабуля? – нажал Максим. – Знаете, вы ведь уже пятая, кто звонит нам сегодня с таким предложением.
Что ж, этого нужно было ожидать. Роза нахмурилась, но не дрогнула и пустила в ход козырь, которого не могло быть у предыдущих четверых звонивших.
– Жаплатите мне – и я шделаю так, шо девушка шама придет к вам в штудию.
– Когда придет?
Ясно было, что Максим заинтересовался.
Роза усмехнулась.
– Шражу пошле того, как я получу швои деньги!
– Сколько?
Это уже был деловой разговор.
– Тришта долларов, – сказала Роза.
Ей хотелось, чтобы ее заначка «про черный день» выражалась красивой круглой суммой.
– Бабушка! Зачем вам сразу триста, да еще и долларов?! – возмутился Максим. – Что вы будете делать с нерусскими деньгами, и вообще – где ваш патриотизм?
