Мне даже оглядываться не пришлось: впереди на скамье сидели две бабули. Мы шли по дороге, разделяющей поселок на две части. Скамья находилась по правую сторону, она примыкала к чьему-то одноэтажному деревянному строению. Кстати сказать, в этой части района, в отличие от той, куда вел ранее отмеченный мною поворот, подобный дом смотрелся дико, поскольку кругом были двух– и трехэтажные частные особняки, небогатые и все же не рухлядь.
– Ты их знаешь? – прервав сам себя (так как он все это время без устали о чем-то балаболил), поинтересовался спутник.
Блин, вот прицепился! Любопытный свалился на мою голову!
Я покачала головой и сделала вид, что бабки меня ничуть не интересуют, но шаг ускорила. Надо позволить ему проводить меня, а отделавшись от провожатого, вернуться к месту. Я не боялась, что пожилые жительницы могут уйти: сдавалось мне, место выбрано не случайно, и дом за их спинами – это их владение, так что, во-первых, торопиться им совершенно некуда, во-вторых, если что – постучусь в дом. Для этого, конечно, придется придумать какой-то важный, правдоподобный повод, но пока волноваться об этом рано. Глядишь, повезет – и можно будет просто-напросто завести необременительную уличную беседу, в результате которой при определенном умении могут всплыть необходимые мне сведения.
– Катя, ты мне нравишься, – сознался рыжеволосый парень, сильно покраснев. – Но тебе не неприятно, что я тебя провожаю?
Он словно что-то почувствовал. Нет, мне не было неприятно, но действительно сейчас бы я предпочла оказаться одна.
Я посмотрела ему в глаза и мило проворковала:
– Нет, что ты. Конечно, нет.
Он еще больше зарделся и не смог более глядеть мне в лицо. Мне эта стеснительность показалась настолько умилительной, что я едва не разрыдалась. С одного бока, это всегда приятно, когда ты кому-то нравишься, с другого же, если твое сердце при этом принадлежит другому человеку, становится как-то стыдно и не по себе, а по последней фразе было видно как ясный день, что двадцатилетний пацан в меня, увы, начал влюбляться. Но, может, обойдется?
Так как он теперь молчал, говорить пришлось мне. Я что-то рассказывала – уже не помню что, – стараясь быть милой, но больше своей в доску подругой, чем романтичной барышней, готовой принять ухаживания.
Слава богу, мы прибыли на место. Я резко остановилась, потому как еще не привыкла к месту, где живу, и сама толком не знала, пришли мы или же нет, пока не разглядела табличку с крупными цифрами «133» на доме.
– Ты точно здесь живешь? – удивился он, ибо я затормозила слишком резко, хотя за секунду до этого казалось, что я собираюсь пройти как минимум еще пять километров. А может, еще почему, поди разбери.
– Да, точно. Ключи видишь? – достала я их из сумки и повертела перед его носом. – Ладно, мне пора, а то отец придет, надо еще что-нибудь на обед приготовить.
– А вы вдвоем живете?
– Да.
По-моему, он слишком много успел обо мне выяснить, пора удаляться. Не попрощавшись, я мгновенно влетела в калитку и побежала к дому.
Прошло три минуты (я считала, включив в мобильнике секундомер). Приоткрыв дверь дома, я стала вглядываться в щели в дощатом покосившемся заборе. Вроде нет никого. Тогда я заперла дом и вышла в калитку. Воровато огляделась по сторонам – никого.
– О’кей, – сказала я сама себе и скорым шагом отправилась вверх по дороге. Проходя мимо развилки, снова ощутила внутри себя какой-то укол. Но нет! Если уж я решила обследовать сперва тот кусок местности, то ни одна сила не заставит меня раньше времени приняться за этот, уж так я устроена: как решила – так и будет.
О, чудо! Старушки все еще сидели на лавочке.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я, повесив на свой лик елейную улыбочку до самых ушей.
Обе сперва напялили свои тортилообразные очки плюс двадцать в старомодной роговой оправе, внимательнейшим образом меня изучили вдоль и поперек и сверху донизу, затем хором отозвались:
– Здравствуй, доченька.
– Вы не скажете, это хороший магазин? – произнесла я первое, что пришло на ум, ткнув в высовывающуюся меж деревьев отдаленную вывеску: «Супермаркет».
– Так ты же сама оттудова, деточка? – изумились пожилые женщины.
Вот так вот, я ведь оттуда. И что теперь?
– Я имею в виду, по сравнению с другими. Я в нем была сегодня, но что-то цены не понравились.
– Так ведь с пакетом шла, – укоризненно заметила одна, мол, ври да не завирайся.
Я напустила в голос побольше жалостливости:
– Так ведь дома долго не была, приехала – кушать нечего, что поделать, купила!
– Да, – кивнула вторая. – Это ты права, внуча. Государство знай себе цены повышает, а пенсию срезает, и живи, бабка, как хошь! Точно хотят они поубивать нас, ироды, чтобы землю не топтали.
– Да, дорогу молодым, – закивала первая.
– Да что вы, – отмахнулась я с видом перебежчика из одного лагеря в другой. Зря, мол, вы меня в партию «государство» записали, хочу быть в «старушках деревенских». – У нас на фирме тоже срезали ползарплаты. Как жить, не знаю.
Мои попытки втереться в доверие были вознаграждены: лица бабок сразу подобрели, одна даже сделала попытку подвинуться на сиденье, чтобы я заняла место рядом с ней, но я показала жестом: нет, что вы, сидите-сидите, я постою.
– А ты, почай, из какого дома будешь-то? – затем-то проявила она интерес.
– А я из сто тридцать третьего. К отцу приехала, – пояснила я, но мой ответ вызвал странную реакцию: старушка, уже было соблаговолившая перезаписать меня из касты врагов в противоположную, тут же сморщилась и демонстративно отвернулась, из чего я заключила следующее: папаню моего здесь не больно-то жаловали. Почему, хотелось бы знать? Вроде не депутат и не бандит. – Он сантехником работает! – на всякий случай заявила я, а то вдруг они нас с кем-то спутали, но тут же испугалась: а ну как он у бабки слив унитаза к стиральной машинке подключил? Да ну, нет. Вряд ли в сем домишке имеются такие излишки.
– Ха, сантехником! – язвительно усмехнулась та, поворачиваясь ко мне. – Картежник он!
Почему-то этот язвительный тон вызвал внутри меня всплеск бурного негодования. Да как она смеет! Какой бы он ни был, но он мой отец!
– Он что, вас обыграл? – не удержалась я.
Сморщенное землистое лицо налилось агрессивным красным цветом.
– Ах! Да как ты… – Бабка плюнула мне под ноги, поднялась и резво потопала домой, в хату. Зато вторая… рассмеялась! И громко так, заразительно, что я еле сохранила серьезное лицо. Но это был не последний сюрприз. За моей спиной неожиданно раздались аплодисменты и крик:
– Браво!
Глава 4
Обернувшись, я увидала… Кирюху! Обалдеть можно!
