– Да уж, в этом деле нужен мужчина, – согласилась я таки с логикой Марии.
Мы стремительным шагом вырулили из старой части поселка на широкую дорогу. Оттуда рукой подать до моего дома. Там уютно, нет никаких Маш и Диан, зато там есть Валерий… Может, ну его все к лешему?
– Так что вы идите, а я, наверное, к себе, – добавила я, живо нарисовав себе в воображении картину нашей теплой встречи. Вот Мертвицин обнимает меня за талию, притягивает к себе, и мы сливаемся в сказочном, холодном и в то же время страстном поцелуе…
Но вредная девица и тут обломала мне весь кайф, заявив:
– Нет, Катя, ты тоже нужна! Мы свои, а ты как-никак человек посторонний, при тебе она постесняется по-идиотски вести себя!
Ну вот и все. Прощайте, мечты; прощай, поцелуй. Нет, конечно, не прощай, а только лишь подожди еще часик. Нет худа без добра: появилось лишнее время, за которое я успею подумать, говорить ли Валере о находке в доме Кирилла или пока не стоит. Я же так и не решила, что делать с ожерельем, если его найду.
Мы все еще шли по дороге, но вот вдалеке показался дом Дианы и скамья, где пару дней назад состоялось мое знакомство с ее бабушкой и ею самой. Вроде на скамейке сидели двое, но я не могла пока разобрать, чтобы сказать увереннее. Маша наконец-то отпустила Кирину руку, за которую его вела, будто он не знал, где живет его подруга, и на ней тотчас проступил еще один ужаснейший синяк. Боже… Это жуткая болезнь. Как же хорошо, что я держала его только за ладонь или под локоть и сильно ни разу не сжала.
Мы дошли до лавочки, я уже готова была поздороваться и выглядеть при этом беззаботно, но тут мы увидели, что старушки на скамье не те. То есть одна из них была подругой бабы Клавы, а вторую я видела в первый раз. Тогда мы им просто кивнули и бегом припустили к крыльцу. Я звонила не переставая, Маша барабанила что есть мочи, а Киря зычно кричал: «Откройте!» И все это одновременно. Короче, палата номер шесть на выгуле.
Бабка вскоре открыла и воззрилась на нас недоумевающе. А мы-то думали, она услышала с улицы выстрел и побежала смотреть! Решили, что опоздали.
– Диана дома? – невпопад спросила я.
– Да, Катенька, она у себя наверху. Она вас ждет, чай приготовила.
Уж чего мы только не ожидали услышать, но отнюдь не это. Как это – она нас ждет? Зачем это ей нас поить чаем, если она собиралась застрелиться? Я ничего не понимаю!
Я уставилась на Машу гневливым взором, подозревая ее в какой-то игре. Но она сама была явно очумелая и лишь пожала плечами.
– Вы так стучали… Что-то случилось? – допытывалась старуха.
– Это мы у вас хотели спросить, – ответил Кира. – Ничего тут не произошло?
– Нет, а что должно было произойти? – Бабка начала пугаться, и мы с Машей выразительно показали Кириллу, чтобы он заткнулся.
– Не-не, это хорошо, что все в порядке… – буркнул Кирилл и повел нас к лестнице.
Поднимаясь, Машка громко возмущалась:
– Блин, у Дианки семь пятниц на неделе! Щас покажу ей, где раки зимуют!
А я даже не знала, что и думать.
Впрочем, все мысли меня оставили в тот злосчастный момент, когда мы открыли дверь в «розовую» комнату.
На журнальном столике стоял нераспакованный чайный сервиз в картонной коробке, коробка конфет и дымящийся электрический чайник. Сама хозяйка тем временем болталась подвешенная на люстре, задушенная собственной косой…
Глава 16
Машка истерично завопила. Я хотела было крикнуть, да горло от увиденного пересохло, и я закашлялась. Кирилл одурело хлопал глазами.
На Машкин крик прибежала баба Клара. Увидав внучку, запричитала:
– Ой, внученька, моя кровиночка-а! Ой что же ты наделала-а! – Забегала кругами по комнате. – Ой как же тебя отпевать-то? Горе-то какое-е! Ой Господи-и!
Она вопила так громко, что у меня заложило уши, и так душераздирающе жалостливо, что мне захотелось плакать, но не по Дианке, а по ее бабушке, думая, сможет ли она, бедная, пережить такое.
Кирилл тут же пришел в себя и срочно вывел старую женщину из комнаты. Следом затренькал телефон на столе, – это Кирилл набирал по параллельному из другой комнаты 02.
Я же, стряхнув с себя неприятное, сковывающее наваждение, начала осматриваться. У меня есть время, пока не приедут менты и не выгонят всех отсюда.
Мария продолжала стоять посреди комнаты как изваяние, прижав ладонь ко рту и не сводя глаз с умершей подруги. Вот уж кого тоже не мешало бы вывести из помещения.
Итак, конечно, повеситься только на одной косе не хватило бы для смерти. Она была обмотана вокруг шеи, а дальше вплетенная в нее веревка была привязана к основанию люстры. Рядом валялся стул. Я подошла к телу и потрогала: еще теплая. Конечно, Маша ее видела совсем недавно. Что же случилось?
Тело девушки в ответ на мое действие слегка зашаталось. На ней был белый с розовыми цветами сарафан на пуговицах (опять же не поймешь, халат это или незатейливое деревенское платьице), вплетенная в косу веревка также имела яркий розовый цвет и при этом походила на удлиненный шнурок, достаточно плотный.
Окно было приоткрыто, а музыкальный центр стоял на полу, под подоконником. Это привлекло мое внимание, и я подошла ближе. Обмотав руку подолом майки, сильнее открыла одну створку окна и выглянула наружу.
Нет, без вариантов. Сюда никак нельзя было бы влезть. Второй этаж, труба довольно далеко. Что же получается? Она вскипятила чайник, достала новый сервиз и покончила с собой? Грозясь застрелиться, повесилась? Такого еще не было в моей практике. Собственно, я и расследовала не так много дел, но мне кажется, даже за всю свою рабочую деятельность друг Акунинский такого не встречал. Кстати, где же револьвер?
Здесь как раз вернулся Кирилл и вывел из комнаты Марию. Затем присоединился ко мне. Я успела отыскать нужный предмет и ткнула пальцем за кресло:
– Смотри. Револьвер.
Кирюха присел и протянул руку.
– Нет! – одернула я его. – Не трогай, это лишнее.
– Из него же никого не убили, – возразил Кирка и все-таки вытащил оружие. Револьвер был маленький, судя по цвету и отблеску, и впрямь серебряный. Дуло имело удлиненный вид и было покрыто какой-то затейливой резьбой, серебристый цвет этого барельефа смешивался с темно-серыми винтообразными полосами не то из камня, не то из какого-то другого металла, с виду не разберешь. Кирилл с легкостью, одним щелчком открыл барабан. – Пусто.
– Странно, – пробормотала я. – Это все чертовски странно.
– Что же тут странного? Она хотела застрелиться, но револьвер не выстрелил, так как не был заряжен. Тогда она… того… – Он кивнул на тело. Несмотря на врожденную робость, Кирилл сейчас не терял самообладания, и это было мне большим подспорьем. Что ни говори, а мужчины в таких делах, несомненно, лучше.
