Пока командующая разглядывала содержимое сумок, мысли вихрем
проносились в голове. Так горько ей не было со времени смерти отца. Даже когда
пришла весть о гибели Бастиана в море, она реагировала не так бурно...
— А раны? — спросила она, не поднимая глаз. — Опиши их.
Голгрин не отвечал, и Мариция вынуждена была посмотреть на
него. Людоед казался очень обеспокоенным.
— Раны... — протянул он. — Ну, глубокая на шее сзади... еще
на спине... Много, очень много ранений... Бастиан даже не обнажил оружия.
Уши Мариции прижались к голове. Все раны на спине. Оружие не
обнажено. Жалкая смерть...
— А рядом с ним нашли трупы? Минотавры? Людоеды?
— Были неясные следы... Один разведчик утверждал, что видел
минотавров, но он находился далеко, а те быстро исчезли...
Следы... Минотавры на лошадях... Другие мятежники? Фарос
Эс-Келин! Наверняка это он, только зачем убивать Бастиана? Он приехал
предложить мир и говорил с таким жаром... Возможно, Фарос приказал убить брата,
если переговоры сорвутся? Эскорт Бастиана подло убил его! Какая постыдная
смерть — быть преданным товарищами...
Мариция почувствовала, как кровавая пелена застилает глаза.
Вся злость на Бастиана исчезла, сменившись ненавистью к племяннику Чота.
— Фарос, — пробормотала командующая.
Голгрин кивнул и медленно вытащил обрубок руки из-под плаща.
Он задумчиво осмотрел шелковую повязку и произнес:
— Да, это мог быть Фарос... Я тоже подумал о нем...
— Да кто еще! — Мариция гневно завязала сумку и прыгнула в
седло. — Кто еще может поступить так подло, кроме отребья из Дома Келинов?
— Миледи, — успокаивающе пробормотал Голгрин на всеобщем. —
Новости грустные, я могу сопроводить тебя в город...
— Благодарю, но в этом нет необходимости, — сурово отказалась
командующая. — Я уже оплакала брата один раз, просто теперь он мертв
по-настоящему. Его убил Фарос, нет сомнения.
Она взяла поводья лошади Бастиана.
— Но клянусь, я еще увижу голову мятежника на конце своего
копья!
— Прекрасная картина, — сурово усмехнулся Голгрин.
Мариция уже тронулась в путь, но обернулась:
— Благодарю тебя, Великий Лорд, я в долгу перед тобой. Если
пожелаешь, предоставлю надежный эскорт, чтобы ты мог в безопасности отправиться
на север...
Усмешка Голгрина стала зловещей:
— Он не был нужен мне раньше, не понадобится и теперь...
— Тогда удачного путешествия, Великий Лорд, — кивнула
Мариция. — Спасибо за достойные похороны брата.
— Что должно быть сделано — сделай. — Голгрин, не прощаясь,
повернул коня и понесся прочь.
Мариция уже забыла о людоедах — она во весь дух скакала к
Ардноранти, с каждой минутой все сильней желая отомстить за смерть Бастиана.
Запах крови Фароса щекотал ее ноздри.
— Я выслежу тебя, негодяй, — выплюнула она. — Загоню и
забью, как последнего шакала...
Фыркнувшая вторая лошадь напомнила Мариции о Голгрине — он
рисковал жизнью, чтобы доставить новости ей лично. Хоть минотавры и людоеды не
доверяли друг другу, она была ему благодарна...
«Даже у людоедов, — подумала Мариция, — больше чести, чем у
Фароса Эс-Келина».
Демоны в ночи
Фарос торопил сподвижников с отправлением в путь как мог, —
предводитель почти не спал, стараясь везде поспеть. Если командир и раньше
казался мятежникам неведомым существом, то после чудесного появления из Храма о
нем уже открыто говорили и бросали испуганные взгляды.
Огромный столб пыли, поднявшийся в воздух, возвестил начало
похода; с каждым днем в пустыне усиливались сухие ветры. Фарос ехал во главе
отряда, тревожно посматривая по сторонам, но колонна продвигалас?? без помех.
Путь на северо-восток был труден, но большинство мятежников давно уже
превратились в опытных охотников и следопытов. Тропы этих недружелюбных земель
были им знакомы, поэтому немного минотавров отстало или заболело.
Вскоре пустыня сменилась лесами восточного Керна, и
мятежники усилили бдительность. Море было уже рядом, но там в любой момент
могли появиться патрули империи. Часто у берегов показывались и людоедские
суда. Последняя мысль особенно нравилась Фаросу — нанести по мучителям хотя бы
один, заключительный удар.
Когда отряд достиг прибрежных холмов, Фарос выслал
разведчиков и, несмотря на протесты, сам возглавил команду из двадцати
всадников. Недалеко, как он помнил, была прежняя стоянка мятежников Джубала.
Наверняка капитан Ботанос — если он еще жив — оставил там некий знак или
сообщение. Вечером того же дня Фарос отправил гонца к основному отряду с
сообщением, что дорога свободна. Разведчики разбили лагерь у берега,
наслаждаясь близостью воды и шумом волн. Кровавое море разбудило тоску даже у
Фароса, который не ожидал от себя подобной ностальгии.
К ночи над морем заклубился белесый туман. Разведчики
придвинулись друг к другу, выставив часовых вокруг стоянки. Под тихий плеск
волн большинство немедленно уснуло. Одному Фаросу не спалось. Он лежал с
закрытыми глазами, пробуя представить опасности, поджидающие впереди. Но все
казалось таким неясным. Минотавр попытался успокоить себя как раньше —
вспомнить дом, веселые минуты юности, но эти мысли оборачивались кошмаром, а
мирные пейзажи вспыхивали пламенем и краснели от крови.
Шум моря постепенно убаюкивал, со всех сторон уже храпели
товарищи, когда Фарос неожиданно услышал подозрительный шепот. Слова невозможно
было разобрать, но интонация была настойчивой.
Сев, Фарос огляделся по сторонам — все минотавры, кроме
часовых, давно спали. Стоянка выглядела совершенно мирной. Шепот больше не
повторялся. Решив, что ему почудилось, предводитель мятежников вновь откинулся
на спину.
В небе загорались яркие звезды, образуя причудливые узоры —
черепах или роз... А вот сквозь туман показалось лицо... Нет, не лицо, а корона
под капюшоном и черные впадины глаз...
Глаза внезапно уставились на него, и Фарос не смог отвести
взгляд. Его словно начало притягивать к звездам, черные впадины затягивали,
поглощали...
С диким криком Фарос разрушил наваждение, выхватив меч из
ножен.
