Яростная гримаса исказила доселе спокойное лицо Бога, тело
на миг ослепительно вспыхнуло — казалось, он стал еще больше.
— Я не обязан отвечать тебе, смертному червяку, но знай, я
сделал то, что должен был сделать... и чувствовал все страдания моих творений,
как свои собственные!
— Как это их утешило! — фыркнул Фарос, забывая об опасности.
— Да и мне никакого дела нет до них! — Он высокомерно опустил меч. — Кстати, ты
тоже лишь отнимаешь у меня время.
Он попытался уйти, но непослушные ноги вновь развернули его
лицом к лицу с Богом.
— То, зачем я пришел, не имеет прямого отношения к тебе или
ко мне, Фарос Эс-Келин, если рассматривать это с точки зрения мироздания. Но
очень много значит для моих детей... и тех, кто идет за тобой!
— Прекрати звать меня так! — тряхнул головой Фарос, ощущая,
как начинает ломить виски. — Клана Келинов больше нет! Совсем никого...
Саргоннас внезапно задрал голову и оглушительно заревел —
зал содрогнулся, с потолка посыпались камни, Фарос едва мог устоять на ногах. В
ответ статуи Бога тоже издали крик, от которого заложило уши. Живой огонь,
ставший Первым Рогатым, мерцал и ярко переливался, искры разлетались во все
стороны.
— И это существо звезды сделали моей надеждой! Я, который
указывал путь Третноку, Макелу Людоедской Погибели, Ариксу Драконьему Глазу,
низвергнут до того, чтобы болтать с таким жалким ничтожеством... как ты!
Бог сделала шаг вперед, и камень зашипел у него под ногами.
— Ты вытерпел боль и ярость битвы! Из тьмы рабства ты
поднялся, разбивая оковы и возрождая былую гордость! С какой надеждой я
наблюдал за тобой! А теперь? Теперь ты стал жалкой... тенью себя прежнего! Я
видел, как хладнокровно ты приказал казнить всех пленников! А сколько жизней
потеряно в жестоких бесполезных битвах, которые ты затеял лишь для того, чтобы
добавить один-два новых черепа к своему списку трофеев! Связанных людоедов по
твоему приказу швыряют мередрейкам — какое изысканное удовольствие! Ты не
просто перенял все привычки своего бывшего надсмотрщика, но и сумел превзойти
его!
Саргоннас сделал движение — и вокруг Фароса поплыли видения.
...На пыточном устройстве Сахда теперь вместо минотавров
корчились людоеды и легионеры, другие жертвы извивались на земле с отрубленными
руками и ногами. Вокруг сидели падальщики, довольно уплетая свежую порцию
мяса...
— Вот к чему ты пришел, смертный.
— Почему нет? Я поступаю с ними так, как они поступили со
мной...
Саргоннас вновь взревел. Облака серы окутали Фароса, мешая
дышать.
— Ты стал таким же, как твои враги. Даже хуже. Неужели Дом
Келинов ничему не учил своих детей?
Фарос взмахнул мечом:
— Мой отец мертв! Мой клан мертв! Может, тебя стоит за это
поблагодарить?
— Даже Боги не могут изменить однажды предначертанного, —
внезапно тихо сказал Саргоннас. Он замолчал, а затем его лицо вновь исказилось
гневом, но на этот раз не по отношению к маленькой фигурке, стоящей перед ним.
— Скоро вообще не останется никаких кланов и домов, если зло, воцарившееся в
Храме, просуществует еще немного. Именно потому я явился к тебе, Фарос, надеясь
возродить то, что однажды ощутил в глубине твоей души. Я думаю, оно не погибло,
а просто дремлет. Именно поэтому ты должен узнать правду и увидеть наше
недалекое будущее!
Огненная буря окружила Фароса — вращающийся вихрь пламени,
затмевающий все остальное. Минотавр крепко сжал меч, хотя какая сейчас от него
польза, понятия не имел. Стиснув зубы, Фарос ощущал, как раскаленные смерчи
разрывают его на миллион частей, Саргоннас и Храм растворились...
Потом исчез и огонь, вокруг воцарилась тьма.
Но в ней Фарос был не один. Он ощущал чье-то далекое
присутствие — чудовищное, злобное дыхание, возрождающее к жизни самые темные из
детских страхов.
Тем временем тьма начала обретать форму — ужасно знакомую
форму. Фарос узнал большой Храм в Нетхосаке, который казался кошмаром из сна,
но был достаточно реален, чтобы ощущать пронизывающий холод помещения.
Высшая жрица Храма Предшественников.
Фарос и без антуража Храма узнал бы властную Неферу, он
пережил Ночь Крови и хорошо представлял себе роль, которую она и
Предшественники сыграли в той ужасной истории. Пока Саргоннас не показал ему
ничего нового.
И тут мятежник почувствовал, что в Храме появилось новое
существо, странная тень во тьме, которую он ощущал словно длинный и узкий
клинок, — яснее ничего нельзя было сказать. Он уловил исходящую от тени
удушающую ненависть — та тоже заметила его присутствие. Несмотря на браваду,
Фарос испугался не на шутку. Чернота приближалась к нему, окутывая злобой,
начиная медленно затягивать и переваривать...
Внезапно минотавр моргнул и вновь увидел себя в палате Бога,
пристально смотрящим ему в глаза.
— Теперь ты увидел...
— Я не знаю, как это назвать, — пробормотал бывший раб,
стараясь говорить так же уверенно, как раньше,— и мне на это плевать. Не хочу
иметь ничего общего с играми Богов, особенно с твоими!
Саргоннас бросил на него удивленный взгляд:
— Упрямство — черта, известная среди моих детей, но ты
воистину самый упрямый из всех, кого я встречал за столетия. — Бог тряхнул
гривой, разбрасывая по сторонам искры. — Тебя предали... но все же в тебе моя
надежда...
Фарос прижал уши к голове и оскалился:
— Тогда твоя надежда только что исчезла! Уходи, так
называемое Божество!
— Следи за языком, сын Градиса! — проревел Бог так
оглушительно, что Фарос содрогнулся. — Это я, Повелитель Мести, и ты, по
собственной воле или нет, находишься на моей территории, так что будь
полюбезнее! У меня множество лиц. — С этими словами вид Саргоннаса начал
меняться: появился мрачный темноглазый эльф, бледный человек с крючковатым
носом, хитро щурящийся гном, затем вновь возник минотавр. — И множество граней!
— На этот раз Бог стремительно увеличился в размерах, почти упершись рогами в
потолок, его свечение стало ужасающе ярким, так что Фаросу пришлось сощуриться.
— Но прежде всего я тот, кто следит за избранными, за своими детьми...
— Следит и исчезает?
Саргоннас резко вернул себе прежний размер.
