Нефера вновь сотворила заклинание. Надо показать народу —
никакое сопротивление не стоит усилий. Всех мятежников казнить. Вот в чем
ошибка Хотака — он любил экономить на жизнях. Муж никогда не понимал ее помощи,
поэтому умер одураченным... Нефера посмотрела на алтарь — ее энергии было
недостаточно... Надо больше...
— Замените кровь на свежую...
Аколиты поклонились, выполняя приказ, а сама жрица решила
вернуться к битве. Она вошла в душу Арднора, смакуя его ощущения. Глупец Келин
ждет смерти, меч, подаренный слабым Богом, оказался бесполезен... Да он и не
знает, как пустить его в ход.
— Очень плохо, Фарос Эс-Келин... ты никогда не пытался
узнать у Бога его тайны...
В этот момент в бронзовые двери застучали. Нефера
раздраженно махнула рукой, не отрываясь от битвы и веля разобраться жрицам
самим.
Но стук не смолкал, и она разочарованно прервала контакт,
потянувшись за овечьей шкурой. Ее руки совсем не отмывались от крови, но кому
сейчас дело до опрятности...
Двери распахнулись, и в окружении стражи возник источник
беспокойства.
Ее дочь.
Мариция нервно рассматривала растрепанную мать и непривычный
интерьер Храма. Нефера скрестила руки и спокойно спросила:
— Чем обязана такому визиту, Мариция? Особенно когда ты
должна организовывать оборону города...
— Мама, надо принять меры предосторожности, на случай, если
с Арднором случится беда. Необходимо...
— Так-так, дочка, как мало ты имеешь веры! С твоим братом
ничего не случится, сам Великий с ним!
— Но Арднор...
— Собирается поставить жирную точку в истории восстания и
пролить кровь Келина. Мятежники превратятся просто в главу летописи... Летописи
нашего золотого века!
Мариция начала снова говорить, но Нефере было некогда — она
боялась пропустить момент долгожданного триумфа.
— Ступай, Мариция. Оставь меня, дочь. И у тебя, и у меня
есть срочные дела!
К ним подошел стражник:
— О Мать, я один из тех, кто защищает Храм... Разведчики
донесли, что отряды мятежников и сочувствующих им горожан направляются сюда...
— Я же сказала, все будет... — Нефера внезапно замерла, ее
глаза остекленели.
— Мам, ты в порядке?
— Тихо! Сейчас все произойдет! — Верховная жрица уставилась
на пустое место. — Смерть Фароса Эс-Келина!
От ее громкого смеха дрожь пробежала по спинам не только
живых, но и мертвых.
— И смерть его любимого Бога!
Врата Нетхосака
Ослабленные чумой и сражениями с живыми и мертвыми,
мятежники бились из последних сил. Даже видя неминуемое поражение, они не могли
сдаться. Да, они были рабами и отступниками, но не перестали быть минотаврами и
хотели, по крайней мере, умереть достойно.
Защитники же жаждали увековечить свою славу — черная волна
неумолимо вгрызалась в ряды повстанцев, словно заразившись безумством Арднора.
Ботанос считал битву проигранной, но не перестал сражаться,
ибо так сказал Фарос. Повстанцам нужно было продержаться, пока их предводитель
противостоит Арднору. Только если он победит императора, возникнет надежда. Но
моряк озирался, с тревогой понимая, — что-то пошло не так...
— Отцу не понравилось убивать твоего дядю, — бодро ревел
Арднор, — но Хотак был глупцом. Мне ничего на свете так не хочется, как
выпустить твою кровь...
Император ударил.
Кольцо ярко вспыхнуло, ослепляя Арднора на миг, достаточный,
чтобы Фарос успел откатиться от магической булавы.
Де-Дрока с ревом вновь бросился в атаку, но бывший раб лишь
увертывался, выдерживая безопасное расстояние. Саргоннас дал ему отсрочку, но
меч так и рвался в бой, почти требуя применить себя, заставляя бороться с тем,
с кем, казалось, невозможно бороться.
Глаза мятежника внимательно изучали гиганта, выискивая любое
уязвимое место. Император издевательски кружил вокруг.
— Хочешь еще разок попробовать, прежде чем я тебя выпотрошу?
— спросил Арднор, разводя руки в стороны. — Почему нет, выбирай любое место,
Келин!
— Как угодно... — пробормотал Фарос.
Он прыгнул вперед так быстро, как только смог, целя клинком
в горло противника. Разрез почти отделил рогатую голову — она откинулась назад,
дыхание перешло в хриплый свист, и тело Арднора неуверенно закачалось...
Едва Фарос распрямился, бронированная рука вернула голову на
место — от раны остался только длинный шрам. Злобные глаза Арднора восхищенно
расширились:
— Ха! Классный удар! Не видел еще такого проворства, но ведь
оно тебе не очень помогло, а?
Его противник не отвечал, пораженный не столько неудачей,
сколько видом ужасного лица Арднора. Над глазами императора сияло клеймо
Моргиона — перевернутая секира. Как только горло зажило, знак темного Бога
немного потускнел.
— Слишком плохо, отродье Келина, — сказал гигант, поднимая
оружие. — Теперь моя очередь!
Арднор был неуловимо быстр — булава врезалась в плечо
мятежника, промалывая кости. Фарос вскрикнул и выронил меч.
— А теперь закончим, — успокоил его император. — Обещаю
первым ударом разбить тебе череп. Тогда ты не ощутишь всего остального...
С мучительной гримасой Фарос дотянулся до клинка, но
раздираемые болью пальцы не хотели сжиматься на эфесе.
— Интересный меч у муравья! Он станет прекрасным сувениром.
— Глаза Арднора вспыхнули ярче знака на лбу. Он подошел к мечу, криво
усмехаясь. — Может, мне убить тебя твоим собственным оружием? Это даже немного
поэтично!
Фарос еще раз попытался дотянуться до оружия.
— Сдавайся, Келин! Я хочу, чтобы хоть один из твоей поганой
семьи умер с достоинством!
Меч рванулся в бывшему рабу... и был пойман другой рукой. В
ней клинок чувствовал себя неуютно.
— Отец, — задыхался раненый минотавр, — направь мою руку...
Он метнул меч.
Арднор ленивым движением отбил клинок в сторону.
— Сколько ты будешь продолжать этот фарс? Сам знаешь, конец
неизбежен, но ты, видимо, самый тупоголовый минотавр на Кринне!
Фарос споткнулся, едва устояв на ногах.
