— Звучит неплохо. А что это значит?
— Это значит «Официант, принесите ваши фирменные блюда», — сказал Банни и снова принялся за бутерброд.
Щелкнул замок, хлопнула дверь, и из коридора донеслись неторопливые шаги.
— Генри, ты? — проорал Банни.
Шаги на секунду замерли, после чего очень быстро направились к кухне. Подойдя к двери, Генри замер в проеме и без всякого выражения уставился на Банни.
— Я так и думал, что это ты, — сказал он.
— Ну привет, что ли, — развалившись на стуле, проговорил Банни с набитым ртом. — Как поживаешь?
— Отлично. Как твои дела?
— Я слышал, ты привечаешь страждущих, — подмигнув мне, сказал Банни. — Совесть замучила? Решил совершить пару добрых делишек?
Генри ничего не ответил. Постороннему человеку он наверняка показался бы совершенно спокойным, но я видел, что он не на шутку взволнован. Он пододвинул стул и сел. Затем встал и подошел к плите налить себе кофе.
— Да, спасибо, я бы тоже еще выпил, если не возражаешь, — сказал Банни. — Здорово снова вернуться в старые добрые Штаты. Сочные гамбургеры прямо с гриля, все дела. Страна безграничных возможностей. «Пусть всегда развеваются звезды и полосы».
— Ты давно приехал?
— В Нью-Йорк прилетел вчера поздно вечером.
— Жаль, что меня не было дома, когда ты зашел.
— А где ты был? — с подозрением спросил Банни.
— В супермаркете.
Это было неправдой. Не знаю, чем он занимался, но точно не четырехчасовой закупкой еды.
— Где же продукты? — спросил Банни. — Давай я помогу их занести.
— Я заказал доставку на дом.
— В «Фуд-кинге» теперь есть доставка?
— Я был в другом месте.
Чувствуя себя неловко, я поднялся и пошел в спальню.
— Нет-нет, постой, — сказал Генри, допивая кофе одним глотком и опуская чашку в раковину. — Банни, я, к сожалению, не знал, что ты зайдешь. Нам с Ричардом через пару минут нужно уходить.
— А что такое?
— У меня назначена встреча в городе.
— С адвокатом? — ехидно предположил Банни и тут же во все горло рассмеялся над собственной шуткой.
— Нет, с окулистом. Я для этого и зашел, — обратился он ко мне. — Надеюсь, ты не против. Мне в глаза будут капать специальный препарат, и я не смогу вести машину.
— Да, конечно.
— Это недолго. Тебе не обязательно ждать, можешь просто заехать за мной через некоторое время.
Банни проводил нас к машине. Под ногами громко скрипел снег.
— Ах, Вермонт-Вермонт… — фальшиво пропел он и, сделав глубокий вдох, похлопал себя по груди, как Оливер Дуглас в заставке «Зеленых акров». — Чудесный воздух мне на пользу. Так когда, ты говоришь, вы вернетесь?
— Не знаю, — сказал Генри и, протянув мне ключи, направился к пассажирской двери.
— Вообще-то у меня к тебе был небольшой разговорчик.
— Не возражаю, но сейчас я уже немного опаздываю, серьезно, Бан.
— Тогда до вечера?
— Как скажешь, — пожал плечами Генри, садясь в машину и захлопывая дверь.
Когда мы тронулись, Генри закурил сигарету и погрузился в молчание. После возвращения из Италии он стал много курить, почти пачку в день, что для него было необычно. Мы въехали в город, и, только когда я остановился у клиники окулиста, он встрепенулся и недоуменно посмотрел на меня:
— Что случилось?
— Во сколько мне за тобой заехать?
Генри посмотрел в окно на низкое серое здание с вывеской «Хэмпденская глазная клиника».
— Бог ты мой, — сказал он, рассмеявшись мимолетным саркастическим смешком. — Поезжай дальше.
В тот вечер я лег рано, около одиннадцати, но в двенадцать меня разбудил громкий, настырный стук в дверь. С минуту я лежал прислушиваясь и в итоге решил пойти посмотреть.
Генри в халате уже стоял в полутемном коридоре. Одной рукой он пытался надеть очки, в другой была керосиновая лампа, от которой по стенам узкой прихожей расползались длинные причудливые тени. Заметив меня, он приложил палец к губам. Лампа давала жутковатый свет, и, пока мы стояли среди мохнатых, подрагивающих теней — не шевелясь, полусонные, в халатах, — меня не покидало чувство, будто, очнувшись от одного сна, я тут же угодил в другой, еще более невероятный, прямиком в какое-то запредельное бомбоубежище бессознательного.
Кажется, мы простояли так очень долго — стук прекратился и вдали стих скрип шагов, а мы все не двигались с места. Генри выразительно посмотрел на меня, и еще какое-то время никто из нас не шевелился. «Ладно, теперь все в порядке», — наконец сказал он и, резко повернувшись, прошагал мимо меня к себе в комнату, окруженный суматошными всполохами света от качающейся лампы. Я постоял еще несколько секунд в темноте и тоже вернулся в постель.
На следующее утро, около десяти, когда я стоял на кухне и гладил рубашку, в дверь снова постучали. В коридоре, как и вчера, я наткнулся на Генри.
— Как ты думаешь, это похоже на Банни? — спросил он вполголоса.
— Нет, не очень.
Стучали легко и негромко, Банни же всегда молотил в дверь так, будто собирался ее высадить.
— Подойди к боковому окну и попробуй посмотреть, кто это.
Я прошел в соседнюю комнату и осторожно нырнул к противоположной стене. В доме не было штор, и поэтому пробраться незамеченным к дальней части окна было очень трудно. К тому же окно выходило на улицу под неудобным углом, и у входа я разглядел лишь рукав черного пальто, над которым развевался кусочек шелкового шарфа. Я прокрался обратно к Генри.
— Было плохо видно, но, скорее всего, это Фрэнсис.
— Ах вот оно что… Ну, можешь впустить его, — сказал Генри и вернулся на свою половину.
Я снова миновал соседнюю комнату и открыл дверь. Фрэнсис стоял, оглянувшись назад и, очевидно, уже собираясь уходить.
— Привет, — сказал я.
Он удивленно повернулся ко мне. С тех пор как мы виделись в последний раз, лицо его еще больше заострилось.
— О, привет! Я уже подумал, что дома никого нет. Как твое самочувствие?
— Прекрасно.
— Что-то ты неважно выглядишь.
— Да ты в общем-то тоже, — рассмеялся я в ответ.
— Я вчера слишком много выпил, и мой желудок этого не одобрил. Хотел взглянуть на твое знаменитое тяжелое ранение в голову. У тебя теперь будет шрам?
Я провел его на кухню и, подвинув гладильную доску, освободил место.
— А где Генри? — спросил он, стягивая перчатки.
