– Да не верьте вы этой суке! – Рыков наконец справился со штанами и выметнулся из-за кресел, на ходу заправляя в ширинку свое позорное хозяйство. – Это она меня сюда затащила! А когда я ее трахнул, укусила! Кусается, сука, когда кончает, и орет как крокодил! – Для доказательства Рыков шумно развез кровь по всему лицу.
– Нет, Антоша. – Я затряслась от страха, несправедливости и обиды. – У нас ничего не было! Он не успел! Я не далась! Вызывай милицию! Он маньяк! Это его ищут уже три года!
Антон взглянул на меня с жалостливой брезгливостью:
– Оденься, Даша.
Толпа уже не просто гоготала, она ржала, как племя орангутангов, похлопывая себя по бокам, вытирая слезы и пришептывая некие слова, типа: «поломали ребяткам кайф», «Димка теперь на всю жизнь импотентом останется».
– Он и так импотент, – прохрипела я, давясь слезами.
– Конечно! А я и не скрывал! – вдруг обрадовался Рыков. – И нечего было меня сюда тащить! А то – Голливуд! Блокбастер! Сценарий! Ты, Бока, осторожнее с этой подстилкой куршевельской! Она меня через постель хотела уговорить, чтоб я сценарий за нее написал.
Вот этого я стерпеть никак не могла! Оттолкнувшись от Антона, как от опоры, я кинулась к Рыкову, повернувшемуся ко мне презрительной спиной, и, исторгнув дикий, животный клич, вцепилась обеими руками ему в волосы.
Одна рука тут же соскользнула, поскольку этот гад дернулся, и мои ногти впились в горячие хрящи уха. То, что штаны с меня снова спали и мое голое тело сверкало на всю толпу, меня совершенно не волновало! В пылу возмездия не до таких мелочей!
Рыков задергался, пытаясь сбросить меня со спины, попробовал оторвать мои пальцы от уха – не тут-то было! Я висела на нем цепко, как обезьяна на лиане, и изо всей силы драла ненавистные волосы и хрустящую плоть.
– Да снимите же ее с меня! – взревел маньяк и мотанул спиной так, что я, не удержавшись, отлетела в сторону, прямо в веселящуюся толпу. В руке, как символ безусловной победы, топорщился здоровенный клок волос.
– Ухо оторвала! – взвыл Рыков. – Врача!
Он прижимал ладонь к виску, и из-под жирных пальцев красиво и стремительно заструилась кровь.
Это зрелище меня несколько успокоило. Все-таки, когда наблюдаешь врага полностью поверженным, страсть к мщению затухает быстро. Я спокойно развела руками мужские тела, отгораживающие меня от разъяренного, но уже неопасного Рыкова, подобрала штаны, не отворачиваясь и не тушуясь, спокойно натянула их на себя, завязала поясную тесьму на аккуратный бантик, одернула задравшуюся футболку, застегнула куртку.
Рыков стоял, раскачиваясь, как подвешенная на крюке мясника свиная туша, и тихо скулил. Пол вокруг него был густо забрызган яркой кровью.
Толпа уже не ржала, она томно и устало похрюкивала. Кто-то без сил опустился в кресло, кто-то промокал платком мокрое от слез лицо. Просто правительственная ложа на концерте Петросяна. Или Задорнова. Кто у них там сейчас из юмористов в фаворе?
Один лишь Боков стоял бледный и расстроенный, сжав в тонкую полоску напряженный рот.
– Антоша. – Я подошла к нему, взяла за руку.
– Не сейчас, Даша. – Он тяжело посмотрел на меня и вырвал руку. – Иди.
– Куда? – тупо спросила я.
– Куда-нибудь, – скривился он.
– Антон, но я.
– Иди, Даша! – В его голосе явственно проклюнулся холодный и тяжелый металл.
Окружающие наблюдали за нами с любознательным интересом.
– Ладно, – кивнула я и шагнула к дверям.
– Дамочка! – нагнал меня чей-то ехидно-веселый голос. – Это не ваше?
Обернувшись, я углядела в руке одного из присутствующих собственные розовые трусики, которые, видно, так и остались на месте недавней неравной схватки.
– Оставьте на память! – царственно махнула рукой я и вышла вон.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
BID RETRACTION
[6]Я стояла под дверью комнаты отдыха и боялась шевельнуться. Минут пять назад мне наконец путем невероятных усилий удалось неслышно приоткрыть дверь. Буквально на полсантиметра, больше – было бы заметно, теперь эту щель нужно было застолбить, что представлялось сложным. Толстая тяжелая дверь никак не хотела пребывать в задуманном мною состоянии, она все время норовила присосаться к косяку. На удержание завоеванной позиции уходили все мои силы, поэтому разговор, доносившийся из искомого помещения, слышался отрывками, разобрать в которых коварные планы заговорщиков оказалось проблематично. К тому же все время приходилось зырить по сторонам, чтоб меня никто не застукал.
Все, что произошло со мной в этой комнате, случилось больше часа назад. За это время я успела отлежаться в каюте, дожидаясь прихода Антона, чтобы в красках живописать ему весь пережитый ужас и добиться сочувственного понимания, жалости, утешения и любви.
Увы, Боков все не шел, и я начала понимать, что все увиденное он истолковал чисто по-мужски, то есть поверил собрату по полу. Из этого следовало: а) он во мне глубоко разочаровался; б) ревность лишила его остатков разума; в) если срочно не предпринять мер по собственной реабилитации, на нашей нераспустившейся любви можно ставить крест. Бутон засохнет и отвалится. Вместе с Голливудом, «Оскаром», мировой славой и, соответственно, замужеством. Такой развязки я допустить не могла. Значит, следовало действовать, и немедленно. Но как, если он все не шел?
И я отправилась на поиски сама. Увы, первый, кто нашелся, был сволочара Рыков. Он ковылял, поддерживаемый под руку веселым мужичком в белом халате, его страдающую рожу украшали кресты пластыря, верхняя губа выдавалась вперед на полметра, выворачиваясь наружу, как кусок охлажденной говяжьей вырезки, через голову, закрывая оторванное ухо, шла толстая повязка, через которую проступали желтые пятна.
Своим творчеством я полюбовалась издали, приткнувшись за какой-то ящик. Конечно, умнее было бы независимо пройти мимо, ослепительно улыбнувшись, и вежливо поинтересоваться, как самочувствие. Но не зверь же я! Женская жалостливость сыграла свою половую роль, и я решила не обострять.
Бокова не было нигде! Ни в ресторане, ни в барах, ни на прогулочных палубах, ни в бассейне, ни в кинозале. Может, у капитана, подумалось мне.
Пришлось направиться на поиски капитанской резиденции, которая, как помнилось, находилась недалеко от навигационного мостика. Плутала я долго, поминутно раскланиваясь с приветливыми путешественниками и расточая ослепительные улыбки. В других обстоятельствах я бы непременно познакомилась с парочкой-троечкой встреченных мужчин, они того заслуживали, но сейчас все мои мысли занимал один-единственный и неповторимый, ревнивый и влюбленный Антон Боков. Мы ведь в ответе за тех, кого приручаем? Вот именно. Познакомиться со встреченными симпатягами я успею и завтра. Ледокол – не Москва и даже не Монако, обязательно пересечемся! Возьму интервью, то да се.
