Картина ЕВРа, украшавшая ее стену, кроваво-черная, в синей раме, была безжалостно исчеркана ярко-желтыми рваными мазками. Даже на раму попало.
– Господи! – Ника села прямо на пол, спиной к стене, прижала ладони к пылающим щекам. – Что же я сотворила?
* * *
Евгений Викторович Ропшин, по общему мнению, был суперталантливым банкиром! Как говорится, финансистом от Бога. Империя, которую он создал и которой умело управлял, казалась незыблемым «Титаником» в коварном, полном айсбергов океане деловой жизни. ЕВР счи тался совершенно непререкаемым авторитетом и серьезной величиной не только на российском, но и на европейском финансовом олимпе. И никто, никто в деловом мире не догадывался, какие страсти сжигали холодного, жесткого и расчетливого ЕВРа. Никто не знал, что истинным своим призванием он считал отнюдь не индексы и котировки, а живопись…
Жестокий и насквозь продажный мир искусства, к которому он время от времени обращался, причем, как настоящий творец, исключительно анонимно, таланта в нем не признавал. Скорее всего, мир просто не успел дорасти до личного гения Евгения Ропшина. ЕВР-художник, как многие его гениальные предшественники, значительно опередил время. То есть судьба уготовала ему привычный для непризнанных гениев путь – обструкции, гонений и посмертной славы, к которой, впрочем, он был готов.
Картины ЕВРа висели по всему дому, оправленные в изысканные, авторские же рамы, внушая священный ужас всем, кто их видел. Лишь дети к картинам привыкли и практически их не замечали.
А Ника – не смогла. Вот и…
Зайдет ЕВР к ней в светелку, увидит… И что? Самое малое – прибьет на месте!
Девушка сняла с плечиков легкий розовый пеньюар, зацепила кружавчиками за гвоздочек, неприметно торчащий из верхней перекладины рамы. Розовое чудо расправилось, опадая, и волшебной кисеей прикрыло испоганенное полотно.
* * *
Наследник славных Петровых традиций желал просмотра фильма про великого тезку. Возражать няня не стала: воспитательный процесс должен происходить беспрерывно.
– Вот, Петруша, смотри, что глупые предрассудки с людьми делают! Он – царев приемыш, она – дочь обеспеченных родителей. Он – сирота, а она – боярыня. Неравный брак. А Петр, мудрый правитель, этот мезальянс благословил! Потому что понимал – не происхождение главное!
– А что? – исключительно из вежливости поинтересовался мальчик, увлеченный очередным экранным мордобоем.
– Что?! – возмутилась Ника. – Душа! Доброта! Любовь! – И, поняв, что воспитанник ее не слышит, замолчала.
Эх, вот бы для них с ЕВРом такой царь нашелся! Который растолковал бы этому бесчувственному чурбану-банкиру, в чем его истинное счастье! Полгода прошло, полгода! А Ника как была в его глазах просто няней, так и осталась.
Хотя нет. Иногда, конечно, что-то такое проскальзывает. Сколько раз уже было: произнесет ее имя, и в глазах появляется такая влажная дымка, губы так страстно, чувственно приоткроются, будто хочет что-то интимное сказать. Только Ника навстречу подастся, только улыбнется ободряюще – раз! – то телефон зазвонит, то дети ворвутся, то доллар обрушится…
И все. ЕВР мгновенно деревенеет, глаза становятся холодными, хищными, а рот просто по линейке выравнивается.
– Не торопись! – наставляла ее тетя Валя. – Ты должна узнать про него все-все! Какие женщины ему нравятся, какие духи любит. А главное – что не любит. Поняла?
Ника молча кивала, соглашаясь. И неумолимое время доказывало абсолютную тети-Валину правоту.
Например, девушка с удивлением обнаружила, что хозяин испытывает непреодолимую тягу к мелким формам. Дылды-манекенщицы его не привлекали вовсе, поэтому Никины каблуки, цокающие по дому, он переносил с трудом, тактично намекая, что они портят ручной работы паркет. Как женщина умная и проницательная, Ника немедленно сменила модельные туфли на домашние тапочки и привычными каблуками баловалась отныне, только когда приходили гости. Чтобы соответствовать.
Гостей, кстати, в доме бывало предостаточно: коллеги-банкиры, политики, люди мира искусства. Некоторые, особенно распоясавшиеся, откровенно пытались выразить Нике свои симпатии. ЕВР неизменно хмурился и тут же уводил разговор в сторону деловых вещей, отвлекая внимание от няни. В такие моменты она обмирала от счастья и надежды: он ее ревновал, значит, почти любил! Словом, девушка понимала, что она стоит на верном пути, мешало одно – километраж. Дорога выходила долгой и непростой.
– Слушай, Ника, – прервал ее аналитические размышления Петр, – а куда вы с Марфой вчера делись? Я вас ждал-ждал, даже уснул. А Марфа врет, что вас похитили…
Вероника обомлела: забыла! Ведь хотела поговорить с детьми, насочинять чего-нибудь, чтобы, не дай бог, отцу не проболтались!
– Слушай ты ее больше! – уверенно заявила она Петру. – Фантазерка же, что с нее взять! Мы у метро Вовчика, брата моего, встретили, сели к нему в машину. Да и заболтались. А Марфа уснула.
И тут Нику как током ударило. Что, если Марфа отцу расскажет? Вот прямо сейчас, пока рядом с ним в мастерской крутится…
– Вероника Владиславовна, – в дверях нарисовался ЕВР, – можно вас?.. – Завел к себе в кабинет, плотно прикрыл дверь. – Марфа все рассказала. Как вас похитили, как вы бросились ей на помощь. Говорите честно, что произошло. Я готов ко всему. Вы знаете, дети – самое дорогое, что у меня осталось.
– Евгений Викторович… – Ника опустила глаза долу, завздыхала, словно заново переживая случившийся кошмар, на самом же деле лихорадочно соображая, как бы половчее соврать, и главное, что именно. Гордо подняла голову, будто решаясь на немыслимо тяжелую, но необходимую правду. – Да! Я не хотела вас расстраивать. Нашу куколку, нашу Марфиньку украли. – Няня всхлипнула. – Тайно. Подло. Цинично! – Ее голос зазвенел праведным гневом. – Схватили, сунули в лицо тряпку с хлороформом и – в машину! А я осталась. Прямо на дороге. Если бы не Вовчик, ну, этот, мой брат, я вас знакомила, который с кабриолетом… Он увидел, что я в обмороке, схватил – и в погоню! Короче, – Ника устало выдохнула, – бандитов догнали, всех перестреляли. Марфиньку отбили. Она, кровиночка моя, даже не проснулась. Так и спала всю дорогу. А я от страха все время в обморок падала, ничего толком не помню. – Ника перевела дух, открыто и честно посмотрела прямо в лицо ЕВРу.
В глазах у того стояли слезы.
– Вероника Владиславовна… – Он взял ее за руку, поцеловал ладонь, нежно-нежно. – Как я вам благодарен… Ника… Скажите, что я могу для вас сделать?
«Что-что, – подумала девушка, сладко тая от этого мужественного прикосновения, – замуж взять – вот что!»
Но, понятное дело, как женщина скромная и деликатная, вслух сказала совершенно другое:
– Что – я? Брата благодарите!
– Да-да, конечно, – горячо заторопился ЕВР, по-прежнему не выпуская Никину ладошку, – как мне его найти?
– Он скоро приедет, – сообщила Ника. – Документы на кабриолет подарит.
