– А кто по казино шляется? Вы, когда рассказываете, сколько в казино денег просадили или сколько выиграли, думаете о том, что дети рядом? Нет? Вот! А для них автоматы – то же казино! Все! Разговаривать с вами больше не хочу! Так родных детей подставить!
– Кто? Я? Подставил? – Хозяин совершенно растерялся, но правоту Никиного праведного гнева не признать не мог. – И что же теперь делать?
– Что-что?.. Утром сядем, нормально поговорим. Но чтоб без крика и шума! Они и так все поняли. А вы публично покаетесь в содеянном.
– В чем? – Банкир даже присел – видно, ноги держать отказывались.
– В том, что не тем местом думали, когда к автоматам их подвели!
– Ну а за воровство-то все равно как-то наказать надо? – заискивающе заглянул няне в глаза провинившийся отец.
– Конечно, – согласилась та. – Лишим на неделю всяких развлечений. Они тут на концерт просились – никакого концерта.
– Правильно! – одобрил ЕВР. – Вероника, ну вы-то на меня не сердитесь…
– Да ну вас! – махнула рукой девушка. Присела, отвернулась. И почувствовала, что из глаз сами по себе в который раз за день потекли слезы. – Идите уже спать…
– А вы? – неловко переминаясь, спросил виноватый Ропшин.
– Я тут посижу, – ответила Ника. И, не сдержавшись, всхлипнула. – Вначале довел до истерики, воровкой назвал, а теперь…
– Ну простите меня, пожалуйста, заигрался. – Хозяин присел перед ней на корточки. – Честное слово, я ни секунды в вас не сомневался. Вы же знаете, как мы все к вам относимся… Дети вас очень любят, и я… тоже…
«Что? Я не ослышалась?» – встрепенулась Ника. Подняла на мужчину мокрое от слез лицо. Улыбнулась:
– Правда?
– Ну конечно! – уверил ЕВР. Сел рядом, повернул девушку к себе и стал осторожно, едва касаясь, промокать слезы на ее щеках.
От счастья, внезапного, острого, невероятного, Ника смутилась, ткнулась лбом в близкое плечо, прерывисто, но уже радостно вздохнула. Ропшин очень осторожно отстранил ее от себя, коснулся губами волос, лба, опустился к мокрым ресницам. Ласково и жадно выпил соленую влагу. Скользнул ниже по щеке к уголкам губ.
От нежности и счастья у Ники вдруг страшно защипало в носу, да так, что на глазах снова выступили слезы. Она замахала руками…
– Ап-ч-хи!
ЕВР смутился, будто Никино чиханье стало заслуженным осуждением его ненужной развязности. Вскочил:
– Простите меня! Сам не знаю, как вышло… Простите! – И быстро, не оглядываясь, зашагал к дому.
Вероника чихнула ему вслед еще раз. Шмыгнула носом.
Как всегда! Наверное, испугался, что заразится. Да что же она такая невезучая? Счастье было – рукой подать! Да что там рукой! Губами дотянуться! Нет, в следующий раз она его так просто не отпустит! Сама поцелует! И пусть только попробует вырваться!
* * *
Семейный совет, состоявшийся сразу после завтрака, прошел в теплой, почти дружественной обстановке. Первым, как и договаривались, покаялся глава дома. В том, что слишком мало внимания уделяет детям, потому что предметно занят сверхважными делами приумножения благосостояния России. Рассказал присутствующим о непредсказуемых скачках индексов на мировых финансовых рынках, невероятном взлете цен на нефть и последствиях этого факта для мирового сообщества. Поведал об увеличивающемся оттоке капитала за рубеж и укреплении курса родного российского рубля. Закончил финансист свою покаянную речь обращением к потомкам думать о будущем великой Родины и готовиться принять эстафету из мозолистых отцовских рук.
Дети, Ника и собаки все это с пониманием выслушали, приняли к сведению и приготовились внимать дальше. Однако докладчик удовлетворенно замолчал.
– Это все? – недоуменно спросила Ника.
– Я что-то упустил? – встревожился ЕВР.
– А игромания? – строго напомнила няня.
– Ах да, – банкир несколько смутился, – конечно.
И следом, буквально в трех словах, дал объективную оценку своего вчерашнего непродуманного поступка по приобщению детей к недопустимым азартным играм. Нельзя сказать, что Нику, как педагога, такая краткость устроила, но уж что есть, то есть. Через себя, как говорится, не перепрыгнешь.
Наступила очередь двойняшек. По примеру отца – вот ведь говори потом, что дети не берут пример с родителей! – Петр с Марфой тоже были предельно краткими, ограничившись в основном междометиями, сопением и даже попытками пустить слезу. Напоследок, правда, пообещали, что никогда! Ни за что! Ни за какие деньги! Ни под каким предлогом!
ЕВР удовлетворенно откинулся на спинку стула. Прочувствованная речь детей и их искреннее раскаяние не могли не тронуть трепетное отцовское сердце.
Настала вроде очередь Ники. Она хоть и не совсем понимала, в чем ей надо каяться, решила не нарушать такой замечательной только что обретенной традиции и рассказала о том, как, умаявшись от хлопотных домашних дел, примитивно уснула в прохладной беседке. Из-за чего дети остались без присмотра и позволили себе предаться пагубной страсти. Это признание все приняли благосклонно и дружно посмотрели на собак.
Дарик с Анжи все время семейного совета чинно лежали на диванах, внимательно слушая людские исповеди.
– Ну! – обратилась к собакам Ника. – Ваша очередь! Расскажите-ка нам, мсье д’Артаньян как вы себя вели в последнее время и чем вы это можете объяснить.
Дарик опустил голову между лап и тихонько заскулил. Анжи требовательно взглянула ни Нику и тявкнула.
– А что они натворили? – заинтересовался ЕВР.
Дети с ужасом уставились на няню: докладывать отцу о делах минувших и не совсем приятных никто не собирался.
– Так у них и узнайте! – cориентировалась девушка. – Я так, на всякий случай спросила – вдруг они тоже покаяться захотят? Все же члены семьи.
Ропшин с любопытством смотрел на собак. Собаки не смотрели ни на кого. Анжи вскочила с дивана, боднула головой тоскующего Дарика, подбежала к двери. Ризеншнауцер, мгновенно все поняв, ринулся следом. Уже через секунду обе мохнатые туши, рыжая и черная, нетерпеливо сучили ногами у выхода, просто изнемогая от желания выскочить вон.
– Они в туалет захотели! – сообразила Марфа и шустро открыла собакам дверь.
«Ну да, – отметила Ника, – как безобразничать – так мы первые, а как каяться – так у нас медвежья болезнь». Но вслух, понятное дело, ничего такого не сказала.
– Ладно, – подытожил собрание вполне удовлетворенный ЕВР. – Теперь самое время поговорить о летнем отдыхе.
– Ура! – закричали двойняшки.
– Как мы и договаривались, этот месяц вы проводите здесь. В июле едете на море. Надо только решить куда. Я предлагаю Италию. Или Лазурный Берег. Неделю попутешествуем по Европе, а три – на море. Я с вами смогу провести только десять дней. Остальное время вы будете втроем.
