* * *
Во время традиционного dejeuner в нашем ресторане было довольно многолюдно. Примерные курортники, вдосталь накатавшиеся и нахлебавшиеся морозного солнца, вкушали европейские яства с отменным аппетитом. Но не думаю, чтоб у кого-то из них он превосходил наш животный голод. По глазам было видно.
Нам быстро принесли «аперитив» – холодную воду и лоханки с овощным салатом. Честно говоря, я не поняла, чего было в эти лоханки напихано. Содержимое испарилось так быстро, а официант оказался столь расторопен, что мы с Юлькой удивленно взирали друг на друга с немым вопросом: ели мы хоть что-то или еще нет?
La soupe d'oignon, который мы ждали, «как ждет любовник молодой минуты первого свиданья», увы, задерживался. То ли там никак не могли поджарить крутоны, то ли сыр плавиться не хотел. А может, лук весь съели. Короче, когда нам все же принесли долгожданные тарелки, мы пребывали в третьем по счету голодном обмороке, а как только запах традиционного французского супа достиг наших ноздрей, с нами чуть не случился четвертый приступ.
Карамельные луковицы шевелились в густом бульоне, как неуклюжие новички, затонувшие в солнечном сугробе. В сердце загорелых долин зажаристых крутонов расползались подтаявшие сосульки расплавленного сыра. Отправив в рот первую ложку, я немедленно поняла, как чувствуют себя слепоглухонемые гурманы. То, что я все-таки буду жить, стало ясно, когда тарелка опустела. В одной из извилин моего измученного мозга нежданно появилась патриотическая мысль: мамин борщ ничуть не хуже. И главное, всегда можно налить добавки. Юлька жалостливо добирала с тарелки чесночные крошки, оставшиеся от гренки. Свет, звуки и речь вернулись к нам вместе со своевременным вопросом: когда подадут второе?
На второе мы заказали Quiche Lorrain, Boeuf Bourguignonne и a'la dauрhinoise. Наверное, диетирующие эстеты пришли бы в ужас. И от количества, и от сочетаемости. Но нам в данный момент эти мелочи были точно по барабану!
Однако, когда принесли дымящийся, ароматный пирог с сыром и беконом, под кодовым названием Quiche Lorrain, стало ясно, что наши организмы, все-таки изрядно разбалансировались под воздействием стрессов и отравляющих веществ. Желудки недвусмысленно сигнализировали, что место в них на исходе. С чего бы? С овощей и супа? Вот так и умирают с голоду якобы сытые люди. Психология – штука тонкая, по большей части необъяснимая.
К моменту, когда нам подали дымящийся Boeuf Bourguignonne и буквально следом бабахнули на стол a'la dauрhinoise, апатия овладела нами настолько, что я ради приличия ковырнула кусок говядины из бургундского гуляша, а Юлька надломила сырную корочку, стыдливо прикрывавшую мякоть запеченного картофеля.
Аппетита не было. Совсем. Вот так. Считай, деньги на ветер. Дома можно было бы все это упрятать в холодильник и употребить, когда настроение вновь поднимется. Тут такой номер не проходил. Не принято, блин. Наше здоровье не волновало никого. Ни официантов, ни соотечественников. Поэтому мы тихонько выползли из-за стола и присели в кресла холла. Следовало обдумать, как жить дальше и что делать.
– Лыжи или сноуборд? – злобно поинтересовалась Юлька.
Я промолчала. Чтобы не поддерживать негативные эмоции.
– А может, пойдем по магазинам? – развила дальше племяшка свое творческое воображение.
– Шопинг-терапия? – задумчиво уточнила я. – Разумно. Болезнь нельзя загонять внутрь, ее нужно выплеснуть наружу.
Скажите, вы видели когда-нибудь больных, с радостью направляющихся на процедуры? Тогда вы можете представить, с каким выражением на лицах мы покинули отель.
* * *
Куршевель кипел, веселился и блистал дизайнерскими изысками одежды и снаряжения. С завистью, которая всегда присуща больным по отношению к здоровым, мы бодрой рысцой поспешили преодолеть расстояние, отделяющее зону катания от зоны лечения. Выползли на Croisette и начали терапевтическую разминку с магазинов, теснящихся в Le Forum. Вначале мы просто заходили во все двери подряд, не обращая особенного внимания на витрины, манекены и вешалки. Примерно в третьем бутике я почувствовала, что лечение начало давать результаты и во мне постепенно возрождается интерес к жизни. Скосив глаза на Юльку, я узрела, что она теребит в руках какую-то атласную, расшитую бисером сумочку.
– Дашка, смотри, какая Channel-ка! Как раз под мой костюмчик, ну, тот, лиловенький, помнишь?
Купили.
В этом же бутике обнаружилась премиленькая блузочка, тонкого жемчужно-серого шелка, затканная на груди крошечными серебряными розочками. Мне она очень подошла. И по цвету, и вообще. Взяли.
– Дашка, чего мы тут приклеились, что ли? – зашептала Юлька. – Все в одном магазе покупать вообще не прикольно. Пошли дальше.
А дальше была меховая лавка.
– Дашка, пойдем купим тебе шубку! – предложила Юлька. – А то ходишь голая по морозу. Чего мы деньги обратно повезем?
Логика племяшки была безупречной, и мы с воодушевлением принялись за примерку.
Первым мне попалось очаровательное манто от Lanvin из стриженой лисы SAGA fox. Рыжий мех удачно оттенил мои глаза, но вот длина оказалась несколько не моей – полы роскошного манто стелились по полу. Я решила кардинально разобраться с размером и набросила на себя скромный черный жакетик из козлика с невероятной красоты воротником из чернобурой лисички.
– Не, – поморщилась Юлька. – Тебя воротник задавил. Зачем такой огромный пришили?
В лисьем мраморном пальто от Sonia Rykiel я почувствовала себя боярыней Морозовой.
– А сани к нему прилагаются? – невинно поинтересовалась я у юноши, суетящегося вокруг нас, как юркий сперматозоид.
– Что? – не понял он.
– На натурбане в ней кататься неудобно, – вежливо пояснила Юлька. – Полы волочиться будут и скорость гасить.
– А вы саночницы? – обрадовался паренек.
– А ты русский? – подозрительно спросила я.
– Нет, я из Эстонии, – смутился юноша. – Но уже три года тут живу. Здесь к продавцам обязательное требование – русский язык.
– Правильно, – важно кивнула Юлька. – Так вам и надо! А то исключили русский из школьных программ, вот вас Европа и учит!
– А не хотите примерить костюм от Louis Vuitton? – предложил парень. – Абсолютная новинка. Вот, смотрите!
На манекене красовалась рыжая юбчонка из обкорнанной под ноль лисы, верх был задрапирован аналогичным капюшоном.
– Да, для санок вполне подойдет, – оценила Юлька. – А у вас нет такого же, но с перламутровыми пуговицами?
– Извините? – не понял эстонец.
– А, проехали, – отмахнулась от него Юлька. – Пошли дальше, в этой лавке ничего подходящего нет.
Парень засуетился, побледнел, залопотал что-то горестное на смеси всех известных языков.
– Так ему и надо, – злорадно подытожила племяшка. – Они наши памятники сносят, а мы у них шубы будем покупать? Щас!
