– Дашка, где это ты язык веера выучила? – возник рядом Максим.
– Какой язык? – едва вымолвила я.
– Да тот жест, что ты сейчас сделала, веером по щеке, означает: «Поди прочь, ты мне противен!»
Вот уж никогда бы не подумала, что можно разговаривать еще и на таком языке! Аристократы несчастные.
– Ну-ка, – Макс вытянул из моих пальцев визитку. – Ничего себе! Знаешь, кого ты отшила? Брата норвежского короля!
– Место нашел? – если что сейчас меня и интересовало, то не короли и лорды, а элементарная коморка, где можно было бы снять пыточное приспособление. В довершение всего прочего, у меня дико разболелась грудь, эффектно приподнятая тем самым корсетом.
– Пошли, – обнял меня за талию наперсник. Мы миновали какие-то переходы. Поплутали меж колоннами, несколько раз прошли через какие-то зальчики, полные народу, пока, наконец, не оказались в узком коридорчике с несколькими дверями.
– Входи, – приоткрыл Макс одну из них. – Туалет для прислуги.
– Что? – возмутилась я, но тут же заткнулась, потому что любое движение любой мышцы моего несчастного тела, даже языка, вызывало непереносимую боль.
Туалет был беленьким, чистеньким и маленьким. Макс помог мне стянуть платье и принялся расшнуровывать корсет. Я в этот момент склонилась над раковиной и, пустив холодную воду, подставила под нее ладони, чтобы хоть немного освежиться.
Уже через секунду я поняла, что такое счастье, и, не совладав с эмоциями, опустилась прямо на кафельный пол, раскидав в стороны ноги и прислонившись голой спиной к холодной стене. Рядом роскошной кучкой лежало мое бальное платье…
– Так, а куда мы теперь это денем? – спаситель сосредоточенно вертел в руках корсет, пытаясь то свернуть его, то сложить, то скомкать. Ничего не выходило. Косточки, из которых состояло это орудие красоты, пружинили и тут же выпрямлялись.
– Слушай, а если я его на себя пристрою, – сообразил находчивый джеймсбонд, – под рубашку? Шнуровки, чтобы закрепить, хватит, а под сюртуком никто и не догадается. Нам же его вернуть надо!
– Давай, – махнула рукой я.
Макс скинул пиджак, снял рубашку, спустил брюки и стал пристраивать корсет на себя. Я, переместившись прямо по полу к его голым коленям, поддерживала косточки где-то в районе пупка, чтобы не съехали.
Конечно, никто из нас не позаботился повернуть в двери защелку замка…
Вдруг потянуло сквозняком, и тут же раздался истошный визг. Даже не визг – верещание. В проеме распахнутой двери раскорячилась какая-то старая тетка в сверкающем розовым жемчугом платье и крошечной диадеме на седых волосенках. Расширив блеклые глазки и задрав бровки, она тыкала пальцем в нас с Максом и дико верещала. Аж заходилась… Я узнала. Это была та самая, из лимузина…
Как она тут оказалась? Какой черт занес столь изысканную мадам в туалет для прислуги?
Ответом на ее крик стал какой-то топот, и на пороге туалета, за спиной орущей бабки возник плечистый секьюрити. Почувствовав спиной поддержку, старуха закатила глаза и сползла прямо по животу охранника вниз, на пол.
Макс продолжал стоять без штанов, в комке собственных брюк, я сидела у его колен, почти голая с недвусмысленно раздвинутыми ногами, вцепившись в резинку его трусов. Хороша картина, ничего не скажешь!
Служивый тупо оглядел нас, внимательно остановившись на моем платье, перевел глаза на голые ноги Макса и вдруг смущенно улыбнулся:
– Простите, что помешал! – подхватил на руки невесомое тело старушки и попятился. – Продолжайте, пожалуйста.
Через секунду его уже не было.
– Ни фига себе, сервис! – первым пришел в себя Макс. – Учись, Дашка. А чего продолжать-то?
– Ты что, совсем идиот? – тяжело поднялась я с пола. – Он же, как и эта бабка, решил, что мы тут сексом занимаемся!
– Сексом? – он защелкнул замок. – Лично я бы решил, что тут готовится какой-нибудь теракт.
– Слушай, террорист, давай одеваться, пока он тоже так не подумал!
С корсетом мы больше экспериментировать не стали, запихнув его в одну из кабинок, где стояли ведра, щетки и прочие приспособления для наведения порядка. Макс натянул штаны. Я – платье. Вот, честное слово, никаких изменений в моей внешности не последовало! Я была такой же тоненькой и стройной, что и в корсете.
Поправив прическу и придав себе скучающий вид, цепляясь за фалды Максова сюртука, я выскользнула в коридор. Весь обратный путь, который мы проделали до Звездного зала, я панически боялась, что мы столкнемся либо с добрым секьюрити, либо со злой старушкой. Бог миловал, но вечер, как вы понимаете, был уже испорчен. Кружась в танцах с галантными кавалерами, отплясывая с ничего не подозрева ющим Тимуром, я крутила по сторонам головой, опасаясь быть замеченной и узнанной. Макс, конечно, тут же слинял, даже не появившись перед Тимуром.
Тимур показывал мне на танцующего Альбера, что-то хихикал по поводу мужа Каролины, который отплясывал сразу с двумя красотками, поворачивал мою голову в сторону наследников престола – детей Каролины – Шарлоты, Андреа и Пьера. Мне, честно говоря, все было до лампочки. В каждом сверкнувшем бриллианте чудилась знакомая диадема, а в каждом служащем в форме – прозревший охранник. В конце концов это беспокойство так меня вымотало, что я пожаловалась Тимуру, будто очень устала и хочу домой.
– Не вопрос! – обрадовался он. – Поехали! Сейчас решим, что дальше делать. Не пропадать же ночи из-за этого долбаного бала! – Он куртуазно предложил мне опереться на его руку, что я и сделала.
Мы проплыли меж столиков, за которые лично я так и не присела, не отведав ни одного из четырех предложенных королевских блюд, вежливо раскланялись со смутно знакомыми личностями и направились к выходу.
– Мадам, – остановил меня мужской голос. – Мадам…
Я обернулась и похолодела. Случилось то, чего я боялась: сбоку от двери стоял тот самый секъюрити.
– Мадам, – смущенно произнес он, – вы забыли… – И вложил мне в руки белый пластиковый пакет.
Я машинально заглянула внутрь. Корсет!
– Спасибо, – улыбнулась я, залившись краской стыда от кончиков пяток до завитушек на концах волос.
– Что это он тебе дал? – ревниво спросил Тимур, пытаясь отобрать у меня пакет.
– Сухой паек! – нашлась я. – Говорит: вы, мадам, ничего не пили и не ели. Это вам от князя!
– Эх, жалко, французского не знаю, – посетовал Тимур. – Сухой паек, говоришь?
Предполагая, что любопытный джигит все-таки дознается, что именно находится в моем мешке, я, пока он разворачивал Rolls-Royce, чтобы подогнать его ко мне, сунула ненавистный корсет под ближайший лимузин, и правильно сделала, потому что первый вопрос подъехавшего Тимура был «Где паек?».
– В мусорку выбросила, – легко соврала я. – Или ты проголодался?
