Лиса стрелой вылетела из кареты и уже слизывала холодную белизну со своих лап, но Джекоб слез с козел неспешно и вытащил из кармана волшебный мяч. На золотой поверхности налета почти не было, в ней отражалось облачное утреннее небо. В дороге Джекоб так часто на мяч посматривал, что Лиса, наверно, давно уже смекнула, в чем дело. Но Кларе он так ничего и не сказал.
Гоилы у ворот фабрики пропустили их без единого слова. Двое суток добирались они до разрушенного замка, и только на последней почтовой станции конюхи рассказали им, что гоилы на свадьбе своего короля учинили бойню, а императрицу умыкнули. Больше никто ничего не знал.
Лиса каталась в снегу, словно смывая со своей шкуры все испытания последних недель, а вот Клара стояла как потерянная и смотрела на башню. Изо рта у нее шел легкий парок, и она заметно дрожала в нарядном платье, которое Валиант купил ей для выхода на королевскую свадьбу. Бледно-голубой шелк был порядком изгваздан, а местами и порван, но ее лицо все еще напоминало Джекобу о мокрых перышках, хотя ничего, кроме тоски по Уиллу, он сейчас в этом лице не видел.
– Развалины? – Валиант вылез из кареты и теперь растерянно озирался. – Что все это значит? – накинулся он на Джекоба. – Дерево мое где?
Выскочивший откуда-то лесовичок подобрал в снегу парочку старых желудей и тут же скрылся.
– Покажи ему дерево, Лиса.
Валиант припустил за Лисой с такой прытью, что чуть не грохнулся в снег. Клара на них даже не оглянулась.
Джекоб подошел к ней. С тех пор как он впервые увидел ее вот здесь, под колоннами, минула, казалось, целая вечность.
– Ты правда хочешь, чтобы я вернулась туда? Одна, без Уилла? – Клара взглянула на него, как умела только она. – Скажи, не бойся. Я больше никогда его не увижу? Так оно и есть. Я знаю, ты сделал все, что мог.
Джекоб взял ее за руку и вложил золотой мяч ей в ладонь. От налета не осталось и следа, и шар сиял, словно маленькое солнышко.
Ты поверил не той фее.
– Ты должна его протереть, – сказал он. – Только как следует, пока себя не увидишь, как в зеркале.
С этими словами он оставил ее одну. Все равно Уилл первым делом захочет увидеть Кларино лицо. «И жили они долго и счастливо до конца дней своих». Если, конечно, Темная Фея не обманет его так же, как ее сестра.
Джекоб раздвинул заросли плюща, что прикрывали вход в башню, и поднял глаза на закопченные стены. Казалось, он видит самого себя, впервые спускающегося с этой верхотуры на канате, что сыскался в отцовском кабинете. А где же еще?
Кожа над сердцем все еще горела, отпечаток моли жег его, как тавро.
Ты заплатил свою цену, Джекоб, – вот только что ты за нее получишь?
До него донесся тихий вскрик Клары.
И другой голос, произнесший ее имя.
Давно уже голос Уилла не звучал так тепло и мягко.
Джекоб слышал их шепот. Смех.
Он прислонился спиной к камням, черным от копоти, влажным от стужи, что прячется в зазорах между камней.
Камень.
Наваждение кончилось. Эта фея свое обещание сдержала. Джекоб знал это прежде, чем раздвинул плющевые заросли. Прежде, чем увидел Уилла рядом с Кларой. Камень исчез без следа, и глаза у брата были голубые. Голубые, как прежде. Голубые, и только.
Ну, теперь иди, Джекоб.
Уилл отпустил Кларины руки и смотрел на него неверящими глазами, словно узрел привидение, соткавшееся из воздуха среди этих заснеженных стен. Но в лице его не было гнева. Не было и тени ненависти. Нефритовый чужак исчез без следа. Хотя он все еще был в своем сером мундире. Он шел к Джекобу, неотрывно глядя ему на грудь, словно все еще видел там кровь после смертельного выстрела гоилов, и обнял его крепко-крепко, так, как в последний раз обнимал еще ребенком.
– Я же думал, ты убит…
Уилл.
Он отступил на шаг, чтобы разглядеть Джекоба получше и окончательно убедиться, что брат действительно цел и невредим.
– Как ты сумел? – Он задрал рукав серого кителя и провел ладонью по мягкой белой коже. – Ничего нет!
Он обернулся к Кларе.
– Я же говорил тебе! Джекоб сумеет. Не знаю как, но сумеет. Просто оно всегда так было!
Все, что он сумел, Джекоб видел и так – в Клариных глазах.
– Я знаю, – сказала она.
И улыбнулась.
Уилл провел рукой по плечу, где серый мундир был вспорот ударом сабли. Помнит ли он, что эти белесые разводы – следы его крови? Нет. Да и откуда? Они же не бурые, а блеклые, почти незаметные. Гоильская кровь.
Он вернул себе брата. У него снова есть брат.
– Расскажите мне все. – Он схватил Клару за руку.
– Это длинная история, – сказал Джекоб.
И уж ее-то он Уиллу никогда не расскажет.
Жил-был на свете мальчик, и ушел он однажды из дому страху учиться…
На какой-то миг Джекобу померещились золотые искорки у Уилла в глазах, но, наверно, это были всего лишь отблески утреннего солнца.
«Спрячь его далеко-далеко, как можно дальше».
– Вы только взгляните! Я богаче самой императрицы! Да что там! Богаче Горбуна!
Позолоченные волосы. Позолоченные плечи. Даже Джекоб не сразу узнал Валианта. Он был весь в золоте, только в настоящем, чистом, а не в той вонючей пыльце, которой дерево обсыпало Джекоба прежде.
Карлик промчался мимо Уилла, даже не взглянув в его сторону.
– Ладно, признаю! – не унимался он. – Я был уверен, что ты меня надуешь. Но за столь щедрую плату я хоть сейчас свожу тебя в крепость еще раз! Слушай, как ты думаешь? Дереву не повредит, если его выкопать?
Даже у Лисы в шубе застряло несколько золотых хлопьев. Но она застыла как громом пораженная, глядя на Уилла.
Ну, что скажешь, Лиса? Он все еще пахнет как они?
Уилл выковырял из снега крупицу золота, которую карлик в ажиотаже смахнул с волос.
Валиант его все еще не замечал. Он, впрочем, ничего и никого вокруг не замечал.
– Нет-нет, надо выкапывать, – пыхтел он. – Кто вас знает? Ежели я его тут оставлю, вы, может, все золото с него пообтрясете. Ну уж нет!
И чуть не споткнулся о Лису, кинувшись обратно к своему дереву. А Уилл все еще стоял, смахивая снег с золотой крупицы у себя на ладони.
Спрячь его, Джекоб, далеко-далеко. Как можно дальше.
Вот и Клара обменялась с ним тревожным взглядом.
– Пойдем, Уилл, – сказала она. – Нам пора домой.
Она взяла его за руку, но Уилл задумчиво провел рукой по плечу, словно опять ощутил нефрит у себя под кожей.
Спрячь его, Джекоб!
