Оставив возле ламчериона одного охранника, агграссец повел нас внутрь.
В первом зале нас встретил человек в черной маске, точно такую, позволяющую сохранить инкогнито, чуть позже выдали и нашему работорговцу.
Проверив подлинность пропуска агграссца, узким коридорчиком нас провели вглубь храма.
Наказав отдохнуть, старик ушел с помощником Распорядителя торгов.
«Давай осмотримся хорошенько, может получиться сбежать?»
«Угу, Эва, с браслетом далеко не побегаешь. Шанс появится лишь в момент передачи новому хозяину».
Вынуждена согласиться с сатурийцем.
Я первая из нашей компании новоприбывших отыскала местечко, где можно немного отдохнуть. Кто знает, когда представиться еще подобная возможность?
Сидя на узкой лавке, исподтишка разглядывала остальной живой товар. Негусто. Четыре изумительно красивые девушки (наверняка, им уготована роль наложниц), один мужчина и испуганный мальчик. Ребенок, скорее всего, магически одарен.
У самой дальней стены стояла клетка на колесах, прикрытая «темным маревом», заклинанием, не позволяющим увидеть пленника. Время от времени этот неизвестный раскачивал свою передвижную темницу — и окутывающая ее дымка шла рябью. В такие моменты лица стерегущих существо охранников охватывал страх. Интересно, кто там сидит?
«А мне не интересно, мне не по себе, — отозвался мой телохранитель. — Не дай боги, этот кто-то вырвется на свободу…»
Наш работорговец вернулся не один. Высокий человек с золотой цепью поверх плаща окинул нас беглым взглядом, задержавшись почему-то на Юлиане.
— Фрейм, представляй свои сокровища.
— Как и обещал, ламчерионы, — агграссец ткнул пальцем в сторону Яна с Валэри. Мне показалось, что девушка едва сдержала порыв укусить указывающий перст. — Чисто случайно добыл мага-следопыта и, — старик сделал паузу, — хэмелла, молоденькую, глупую девчонку.
За глупую я обиделась.
«Была бы умной — не попалась бы в его лапы».
«Ну-ну, поговори, дорогой мой иждивенец!»
«И что ты мне сделаешь? Выселишь?»
— Не похожа она на хэмелла, — усомнился человек с цепью. — Ты помнишь, Фрейм, какое наказание ждет того, кто попытается обмануть покупателей?
— У меня безупречная репутация! — возмутился торговец. — И хоть ты Распорядитель…
— Не заводись, — осадил агграссца мужчина, — за выставленные на торгах вещи в первую очередь отвечаю я.
Бесцеремонно и грубо Распорядитель схватил мою руку и полосонул по ладони охотничьим ножом. Я ойкнула, дернулась, но вырваться не сумела. Отпустили мою несчастную конечность, лишь когда рана полностью затянулась.
— Действительно, хэмелл, — удовлетворенно кивнул мучитель и встряхнул ножом — заклинание очищения искристо слизало капельки темной крови с лезвия.
Наверное, только сейчас мне стало по-настоящему страшно.
Наверное, только сейчас по-настоящему осознала: меня выставят на Призрачных торгах, и помощи ждать неоткуда.
До последнего верила, что императорская стража или слуги Эвгуста Проклятого — да хоть кто-нибудь! — вытащит меня из западни.
Нет, время идет, а спасителей все нет. Никому я не нужна.
«Эва, прекращай строить из себя мученицу, — жестко произнес Грэм, — пора планировать побег».
Дальше страдать стало некогда — начались торги. Усиленный магией голос Распорядителя восхвалял выставленные товары, подзадоривал зрителей и оглашал окончательную цену.
— Уважаемые риэллы, позвольте предложить вашему вниманию старинный артефакт, который защити вас от ментального воздействия. Выглядит как обычный серебряный медальон, но зато позволит оградить ваш разум от внушения даже фиолетовых магов. Возраст артефакта — пять сотен лет, в хорошем состоянии, не требует частой подпитки, так как сам аккумулирует силу. Ваши предложения, риэллы.
Риэллы торговались вяло. Распорядитель тянул до последнего, но цену не повышали, и артефакт продали, по моему мнению, за бесценок.
Участники оживились, когда Распорядитель выставил на торги амулеты переноса. Потом продавали какой-то эликсир бодрости, сосуд на целых пять литров. Грэм объяснил, что данный напиток — запрещенный в мирное время наркотик. Однако во время очередного продвижения Грани, когда сквозь прорехи в Стене лезут полчища тварей, его пьют и охотники на нечисть, и маги. Незаконное изготовление эликсира в Северной империи каралось десятью годами каторги на хианитовых рудниках, за хранение и перевозку — пятью, а за использование — двумя.
«Обычно пьющие эликсир охотники, попадаясь, отделываются штрафом и предупреждением, — усмехнулся Грэм. — В последние годы маги сами не справляются с зачисткой территорий, вот и получают охотники подобные послабления».
«Тогда зачем вообще запрещать его?»
«Тот, кто пьет эликсир долго и часто, сходит с ума. Представляешь, что может натворить буйный маг или охотник?»
Пока мы с сатурийцем общались, Распорядитель продал партию магически чистых драгоценных камней, служивших болванками для нанесения чар и сотворения амулетов. Вызвали ажиотаж книги, украденные из личной библиотеки какого-то магистра. Потом трое покупателей азартно торговались из-за пояса танцовщицы. Красивая вещичка заставляла женщину танцевать до упаду, или пока хозяин опасного артефакта не даст разрешения остановиться.
«Приобретший украшение за баснословную цену мужик, видимо, собирался сделать подарок надоевшей жене, — предположил Грэм, помолчал и добавил: — Или любимой теще».
Все-таки злой у меня телохранитель.
Следующий лот — несколько килограмм семян черного мха — всколыхнул приятные воспоминания. И не потому, что мне понравилось его курить (наоборот, то якобы «будущее», что привиделось, до сих пор вызывает дрожь омерзения), а потому что напомнил о Зооре, принце Лулианского королевства.
«Черный мох невозможно вырастить в искусственных условиях, — заметил Грэм, специально игнорируя упоминание о Зооре. — Но за попытки незадачливому садоводу грозит крупный штраф. Вряд ли кто-то возьмет».
Сатуриец ошибался. Семена тоже кому-то понадобились.
Слушая усиленный заклинанием голос Распорядителя, я начала дремать — сказывалась бессонная ночь. И когда хозяин Призрачных торгов представлял покупателям яд, не оставляющий следов, я уснула.
Не знаю, сколько мне удалось поспать, но очнулась я на продаже ножа Мульхема, раны после удара которым не заживают, сколько бы усилий не приложил целитель. Интересно, а на хэмеллов подействует?
Нож оказался последним предметом торгов.
Настал черед живого товара. Распорядитель именно так и выразился, пообещав, что в конце торгов порадует экзотикой. Это на кого он намекает, а?
«На того, кто сидит в клетке, ты ведь у нас самая обыкновенная», — хмыкнул Грэм.
