Кстати, об этом таинственном персонаже. Придремав, я успела увидеть смутное сновидение, в котором подхожу к клетке, сдергиваю покрывало… и вижу Солара.
«Эва, не вздумай проверять, это лишнее. Хэмелла продали некроманту».
«Грэм, не волнуйся, я уже перестала верить в чудеса».
Мое сердце тревожно екнуло, когда помощники Распорядителя пришли за нами. Но нет, меня пока оставили в покое, забрав девушек.
Если слушать, как продают запрещенные артефакты и прочие незаконные вещи, было даже весело, то сейчас стало мерзко. Это ведь люди! Как могут разумные существа продавать других мыслящих созданий? Лишать свободы, превращать в бесправных, униженных, забитых невольников?!
Не понимаю…
Я слишком углубилась в невеселые мысли, что сразу и не заметила, как уснули охранники. И наши, и чужие — все.
— Я собираюсь отсюда выбираться, — с довольной улыбкой произнес Юлиан. — Составишь мне компанию?
Каким-то образом маг избавился от своего ошейника, и, усыпив стражей, пока я ошалело хлопала ресницами, освободил и меня.
— Давай, у нас мало времени.
Мой попутчик деловито снимал со спящих воинов оружие, а я, растирая шею, огляделась по сторонам. И поняла: оставить несчастных людей я не смогу.
Об освобождении никто не просил, но глаза! В глазах светилась зыбкая надежда, не оправдать которую, значит уподобиться работорговцам.
— Снимай ошейники со всех.
— Мало времени, — процедил сквозь зубы маг, но встретив мой взгляд, пожал плечами. — Хорошо, я только снимаю с них ограничители магии, а дальше каждый сам за себя.
Старая песня… ты уже говорил, что каждый сам за себя, но все-таки помогаешь мне, Юлиан. Не такой уж ты и черствый, маг.
Быстро посовещавшись, решили освободить и ламчерионов-предателей, тем более что они пообещали унести всех на своих крыльях. Как они это сделают без специальной упряжи и корзин, на тот момент я и не подумала.
Помощники Распорядителя появились как раз в тот момент, когда Юлиан снимал ошейник с мальчишки.
Короткая стычка между обвешанными амулетами-накопителями охранниками и изможденными пленниками закончилась не в нашу пользу.
Юлиана и мужчину, оказавшегося огненным магом, избивали без сожалений и опасения убить. Расправу остановили явившиеся на шум работорговцы и Распорядитель.
— Такого еще не было на торгах! — брызгал слюной агграссец. — Мало того, что рабы чуть не сбежали, так их еще и лишили товарного вида! Я недоволен!
— Я тоже! — вторил хозяин второго мага.
— Заткнитесь! — рявкнул Распорядитель. — Если их никто не купит, я выплачу вам компенсацию.
Недовольные работорговцы притихли. Вскоре агграссец, требуя у Юлиана признаться, каким образом он снимал ошейники, сам чуть не прибил упрямого мага. Остановил его хозяин Призрачных торгов.
— Хватит, — приказал Распорядитель, — если он будет похож на кусок полуживого мяса, его никто не купит. Хоть его умение снимать лишающие силы ошейники и вызывает интерес, никому не нужен полутруп. Торги продолжаются, риэллы!
Я едва не плакала, глядя на избитого, окровавленного жреца. Какая же я дура!
«Идиотка», — поддакнул Грэм.
Если бы не я, он бы спасся. Наверное, он меня ненавидит. Да я сама себя ненавижу!
«Эва, будь шанс вернуться назад, ты бы не стала требовать освободить остальных пленников?»
Нет. Я бы не смогла уйти. Потухшие глаза ребенка, оставленного в неволе, снились бы мне по ночам. Нет, я бы повторила свою просьбу, но что-нибудь да придумала, чтобы уйти от охранников.
— Многоликая, скоро твоя очередь, — старый агграссец буравил меня злыми глазами. — Если ты не покажешь свою сущность хэмелла или сделаешь это не так, как мы договаривались, я убью его, — и он пнул ногой скрюченного у стены Юлиана. — Тебе ясно?
Я кивнула. Молча одела темный плащ с капюшоном, который подал мне работорговец и пошла вслед за ним.
Попав из полутемного помещения под яркий свет, я зажмурилась. Некромант дернул за руку, и я пошла вперед, практически ничего не видя.
— Уважаемые риэллы, разрешите представить вам главную ценность нашего аукциона, — от голоса Распорядителя, зазвучавшего рядом, справа, меня передернуло. — Она молода, красива, строптива, магически одарена. Но главное, она уникальна!
Плащ сполз с меня как живой — для пущего эффекта Распорядитель воспользовался магией, а не руками. При виде меня, красивой (а мой последний облик, бесспорно, великолепен), никто не издал ни единого вздоха восхищения.
И тогда Распорядитель выдал главный свой козырь:
— Пред вами девушка-хэмелл, риэллы!
И снова никакой реакции. Мне стало смешно. Кажется, агграссец повезет меня домой, как нераспроданный товар.
— Фрейм, сними ошейник, — невозмутимо произнес Распорядитель.
Старик послушно выполнил его приказ, а затем подтолкнул вперед. Почти у самого края небольшого возвышения, на котором мы находились втроем, стояла белая тканевая ширма — расстарались специально для меня.
Пока шла к ней, попыталась лучше осмотреться. Тщетная попытка. Лампы установили так, чтобы их свет бил в лицо, не позволяя рассмотреть находящихся в тени покупателей.
Став за ширму, закрыла глаза. Как учил Солар, отстранилась от всего мира, концентрируясь на дыхании, слушая биение своего сердца. Глубокий вдох, медленный выдох. Есть только я и мое сердце. Оно и поведет мое превращение. Вдох-выдох…
Один удар — и моя кожа бледнеет, теряя загар, а волосы укорачиваются до плеч, приобретая пепельно-золотой оттенок.
Второй — радужку глаз заполняет холод серого. Черты лица становятся четкими и немного грубыми.
Третий удар сердца — и той девушки, что зашла за ширму, больше нет. К зрителям выходит простоватая блондинка, не красавица, но и не страшила. В таком неприметном образе я бежала из Семиграда двадцать два дня назад. Да, минуло двадцать два дня, а кажется, прошла целая вечность.
Тишина. Ожидаемой реакции нет. Ну, хорошо, риэллы, если и следующий облик не вызовет отклик, я не понимаю мужчин.
Я зашла за ширму и снова сосредоточилась на дыхании.
Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох…
Когда я предстала перед покупателями, по залу покатился, усиленный эхом, шепот. Роскошные черные волосы, глаза цвета сапфира, притягательные черты лица и гибкая фигура — да, красота принцессы Северной империи никого не оставит равнодушным.
Не позволяя слишком долго пялиться на внешность потомка императрицы Микаэль, я вернулась за свое хлипкое укрытие и легко преобразилась, возвращая обличье мнимой сестры Юлиана.
Когда я вновь подошла к Распорядителю, укрытые темнотой мужчины, не дожидаясь сигнала, принялись называть баснословные суммы.
