Припомнив сновидение-страшилку, которым баловалась еще в школьные годы, насылая на своих врагов, Сиелла сформировала мыслеобраз и послала в «подарочек» дорогому гостю. В злорадном ожидании бежали секунды, Альберт все так же безмятежно сопел.
Успев пожалеть о своем детском поступке, магесса попыталась отозвать заклинание кошмара. И не почувствовала свое творение. Перейдя на магический уровень зрения, повторила попытку — негативный мыслеобраз приблизившись к светловолосой голове дремлющего магистра, растворился как туман под лучами солнца.
У нее словно спала пелена с глаз. По-новому взглянув на своего извечного недоброжелателя, магесса вдруг отметила несколько любопытных деталей в его внешности: характерный подбородок, нос с горбинкой, цвет волос, который он слегка оттеняет… Как же она раньше не замечала! Впрочем, слепы все, кто окружают Альберта.
От понимания того, что узнала тайну магистра Земли, и он у нее на крючке, к Сиелле вернулось хорошее настроение. Нет, даже отличное настроение!
Терять ключи от Грани Дюжине не впервой: их нечаянно ломали, крали, ими шантажировали. Чтобы Стена не упала, артефакты заменялись людьми, поэтому ритуал получил название «живых ключей» и проводился уже трижды. В первый раз погибли все двенадцать «ключей», во второй — пятеро и «ключник», маг, который проводил обряд. Последний ритуал считался самым удачным: все его участники заработали магическое истощение, а «привратник», маг, который страхует «ключника», сошел с ума.
Четвертый обряд пройдет без жертв, если «привратником» станет Альберт. И Сиелла проследит, чтобы от этой чести он не сумел отказаться.
* * *
Оазис Мектубиан, дворец рода Эспинс,
56-й день прихода Эвгуста Проклятого
Юлиан прикрыл за собой дверь тихо, чтобы не разбудить раненную, окинул взглядом спальню и насторожено замер.
В кресле, стоящем возле кровати Эвы, сидела девушка, можно сказать, даже девочка-подросток. Черные волосы, заплетены в десятки длинных косичек, мечтательное выражение на лице с мелкими чертами, изящная тонкокостная фигура, затянутая в узкое серебристое платье, — все говорило о хрупкости посетительницы. Но тот, кто посчитает девчушку слабой, совершит страшную ошибку. Незваная гостья, как некогда убедился Юлиан, не прощает пренебрежения к своей особе.
— Оставляя Эву одну, ты рисковал — артефакты Мульхема коварны. Пока ты искал светоч, рана, оставленная ножом, могла разойтись снова и вместо капиллярного кровотечения, началось бы артериальное. Считанные минуты — и твоей зазнобы нет.
— Она не моя зазноба, — сквозь зубы, с ненавистью произнес Юлиан. — Что ты здесь забыла?
Игнорируя вопрос, девочка продолжила высказывать упреки:
— И ты, наверное, забыл, что в этом мире неизвестны плазма и переливания крови в соответствии с группой и резусом? Здешние целители уповают на амулеты, останавливающие кровотечения, и плохо справляются с сильной кровопотерей. Эва уже потеряла одну десятую объема крови, даже для хэмелла гиповолемический шок чреват последствиями. Давай ей больше пить и, наконец, вылечи бедняжку.
— У меня не получилось, — стиснув зубы, признался Юлиан. — Не знаешь, с чего вдруг?
— Нет, не знаю, — ухмыльнулась девочка. — Но могу предположить: того, кто нарушает договор с богами, ждет наказание.
— Нарушения не было!
— Да неужели? А снятая серьга?
— Людей, знающих об амулетах сателлитов, мало, но они есть. Я не хотел рисковать.
— Ах, не хотел рисковать? Прости, а я почему-то решила, что ты подкатывал к девчонке.
Незваная гостья мелодично рассмеялась. Дождавшись, когда ее веселье утихнет, Юлиан спросил:
— Как нейтрализовать действие ножа?
— Мульхем любил накладывать на свои вещи хитрые заклинания, распутать которые по силам или радужным магам, или богам, — ответила девочка и с деланным сожалением добавила: — Если не уговоришь помочь кого-то из них, твоя зазноба в итоге умрет.
— Она не моя зазноба.
— Да? Тогда ты не сильно огорчишься, если через пару дней после очередной кровопотери у нее начнется омертвение тканей конечностей? Нет, не огорчишься? Может, поспорим?
Темные глаза девочки загорелись азартом.
— Нет, не надо! — поспешил возразить Юлиан. — Она дорога мне. Как друг.
— Как друг? — со смешком повторила маленькая незнакомка. — Ладно, пускай друг. Хочешь бесплатный совет на будущее?
Маг не ответил.
— Если хочешь сохранить с ней «дружбу», тебе придется стать откровенней. Доверие за доверие, Юлиан, в противном случае ты ее потеряешь.
— Твои бесплатные советы на редкость паршивы.
— Возможно. Но ты пожалеешь, если не последуешь им, — девочка изящно поднялась. — Вообще я пришла не благотворительностью заниматься, а забрать светоч.
Маг покачал головой.
— Я не достал его, потому что не смог обойти защиту хозяина дворца.
— Ложь, — усмехнулась девочка. — В твоих интересах отдать его мне, пока Эспинс не обнаружил пропажу и не решил поискать ее в покоях своих подозрительных гостей.
Поколебавшись, Юлиан снял с шеи цепочку с хрустальным кулоном в виде цветка с пятью лепестками. Подойдя к девочке, он остановился, заворожено наблюдая, как светоч, оказавшись рядом с Эвой, начал сиять.
— Все-таки в рабочем состоянии, — удовлетворенно заключила девочка, тем самым разрушая очарование момента.
— Древняя магия крепче современной, — заметил Юлиан.
Девочка фыркнула:
— И древние маги крепче нынешних.
— Кто бы говорил, — пробормотал молодой человек.
Заполучив светоч, незнакомка подобрела и, приветливо улыбаясь, стала прощаться:
— До скорой встречи, Юлиан. С тобой приятно работать.
Не успели отзвучать слова прощания, как девочка исчезла. Не ушла через телепорт, а просто растворилась в воздухе.
— Показушница, — маг презрительно сморщил нос, — а еще богиня.
В ответ прозвучал серебристый смех и едва слышимый шепот: «Помни, я слежу за тобой. Слежу днем и ночью».
Некоторое время Юлиан задумчиво стоял посреди комнаты, а потом, словно очнувшись, кинулся к Эве. Взяв со стола новый амулет против кровотечений, аккуратно разбинтовал шею спящей девушки и не поверил своим глазам. Рана исчезла без следа.
Порез, который нанес дрогнувшей рукой слуга герцога Домини, в первые минуты не вызвал опасений. Из него сочилась, как по-лекарски выразился Лавджой, кровавая роса, признак неопасного кровотечения. А спустя час царапина превратилась в открытую рану, из которой хлестала алая кровь. Эва мгновенно потеряла сознание, и если бы не собранность и хладнокровие целителя, то во цвете лет отправилась бы за Грань.
