«Ладно, прости, неудачная шутка!» — лучше извиниться сразу, а то он долго не успокоится.
«А я ведь все слышу, Эва! Но так и быть прощаю. Знаешь, милая, раз меня нет с тобой рядом, постарайся не оставлять подобных маньяков у себя за спиной».
«Странно, что Артур не поручал ему мое устранение».
«Блеклый не спец в тихих убийствах. Тем более, если жертву охраняет сатуриец».
Я хотела подколоть Грэма за самодовольство — и не успела.
Чашка выпала из ослабевших пальцев. Золотые в солнечных лучах брызги чая полетели на пол.
Дрожа, покрываясь испариной, я тщетно пыталась закричать. Боль, идущая от живота, обволакивала тело. Ловя воздух ртом, попыталась, пошатываясь, выбраться из своих покоев. Я шла как во сне. Каждый шаг отдавался болью. Еще чуть-чуть и смогу выйти из покоев… Еще один шаг…
Поздно. Яд добрался до мышц — и тело свело судорогой. Я упала на белоснежный ковер. Боль заставляла неуправляемо корчиться, сбивая стулья. Предметы расплывались перед глазами, теряя четкость очертаний.
Боль заглушала крики Грэма в моей голове. Вот и все. Мы умрем вместе, умереть в одиночестве страшней…
Оглохшая и ослепшая, я почувствовала, как кто-то поднимает меня с пола. Давление на живот. Горячая волна омывает тело от пальцев ног до макушки. Кто-то держит меня за талию и продолжает нажимать на живот. В глазах немного проясняется, чувство нереальности постепенно уходит.
— Теки назад! Возвращайся! — приказывал хриплый голос. — Теки!
Горячая жидкость хлынула изо рта и ноздрей.
— Теки! Теки!..
Резкое просветление перед глазами позволило увидеть бурую жидкость, мешанину чая и отравленной крови, льющуюся, на белый ковер. Колдун продолжал держать меня на весу.
Близость к колдуну вызвала отвращение, как к заразному больному, подцепившему нехороший недуг. Даже умирая, я не могла не вспоминать его лицо — красные струпья, нарывы, лохмотья облезающей кожи… боги, какое страшное лицо… Если бы я успела позавтракать, к чаю присоединилось бы кое-что еще.
— Хватит, остановись, — шелестящий шепот и горячее дыхание у самого моего уха — и кровь прекратила вытекать.
Маг опустил меня на пол и спокойно произнес:
— Ты выпила яд, поражающий органы чувств и ведущий к параличу. Кто-то тебя сильно не любит, принцесса, раз выбрал такую мучительную смерть. Ты во второй раз моя должница. Подумай, чем расплатишься со мной.
Я не могла говорить — прокушенный язык онемел и, кажется, распух, едва помещаясь во рту. Слабость разлилась по телу, заставляя цепенеть и сосредотачиваться на дыхании.
— Тебе повезло, что в моих планах тебе уготована далеко не последняя роль, самозванка. Будь все иначе, я бы с удовольствием посмотрел, как ты умираешь от редчайшего яда.
Я не могла ответить. Тысячи проклятий вертелись на языке. Мне хотелось вцепиться в маску, сдернуть ее и расцарапать его уродливое лицо. Но я не могла говорить, не могла шевелиться. Мне оставалось слушать и терпеть его прикосновения.
— Пока ты мне нужна, я буду беречь тебя как зеницу ока, — черномаг усмехнулся и засунул руку под полотенце. — И чтобы быть в курсе всего происходящего мне придется тебя пометить.
Маг по-хозяйски подвернул полотенце до коленок. Легонько ущипнул за голень и цепко обхватил рукой за щиколотку левой ноги.
— Попытаешься стереть мою метку — будешь наказана. Будет больно и сейчас, — честно предупредил он и усилил давление на ногу. Точно огненное кольцо обернулось вокруг моей лодыжки.
Наверное, я потеряла сознание. Эвгуст исчез. Я лежала в собственной блевотине и пока не могла двигаться. Он спас мне жизнь, но поставил свое клеймо, точно агграссец на своей рабыне. Ублюдок.
«Он спас жизнь нам обоим. Забудь об унижении».
«Раньше я и не думала его ненавидеть. Я даже его и не боялась. Но вот после такого появился повод».
«Не думай о мести. Ты ведь не сможешь его убить. Ты маг, не забыла? За спасение жизни маг расплачивается со своим собратом тем же. Ты должница Эвгуста, пока дважды не спасешь ему жизнь или не окажешь желанную услугу».
Я знаю и сама. И от этого паршиво на душе. Один вопрос не дает покоя: как маг оказался в нужном месте в нужное время? Я ведь не сумела позвать на помощь! Сейчас-то он меня чувствует, а как раньше смог узнать об угрожавшей мне опасности?! Интересный вопрос без ответа.
Приподнявшись, я посмотрела на клеймо. Оно почти красиво. Серый мотылек, сидящий на ветке какого-то колючего растения. Плавные четкие линии без единой лишней завитушки. Магическая татуировка слегка искрила от силы. Как унизительно быть магом, которого отметил черный колдун! Единственная радость — не все ее могут видеть.
Пошатываясь, я едва доползла до купальни и отмокала в воде до появления сморщившейся кожи. Кровь, своя или чужая, меня пугает, хочется быстрее отмыться. Нагота в компании Грэма больше не смущала. Когда стоишь в шаге от смерти, не можешь ответить на оскорбление, стыд куда-то улетучивается. Во время покушения он был со мной единым целым.
«Тьму и Свет пополам поделим ныне, кровь и плоть — теперь едины, а Любовь главнее Силы», — Грэм иронично произнес слова брачной клятвы.
«Не смешно, Грэм, с серьезными клятвами не шутят. Лучше вернемся к тому моменту, на котором нас прервали. Когда Тристан нас рассоединит, ты погибнешь и…»
«Похоже, ты испытываешь вину, Эва? Не стоит. Если телохранитель не может предотвратить смерть подопечного, он закрывает его собой. Таков кодекс телохранителя. Не готов умереть за другого человека, выбери другое призвание».
«Разве сатурийцы имеют право выбора? Я думала, это зависит от ваших врожденных способностей: воин, стратег, телохранитель. Вам с детства говорят, что ваша судьба предопределена. Разве не так?»
«Хм, а ты достаточно просвещена. Я мог стать наемным убийцей. Но мне больше нравиться спасать жизнь, нежели ее отнимать».
«Ты ведь говорил, что сатуриец совершает те поступки, о которых в дальнейшем не пожалеет? Иначе скатится на ступень ниже в духовном перерождении».
«Эва, я говорю о священных убийствах. Об устранении злодеев, моральных чудовищ. Но ты права, нечистая совесть — шаг назад в цепочке перерождений. Я знаю, что, закрыв тебя собой, не уронил чести в глазах моего бога. Следующая моя жизнь поднимется на ступень выше».
«Наверное, мне не понять. Я знаю, что мне, как магу отмерено Судьбой немало, если, конечно, меня не убьют раньше. Ну, а что после смерти? Не знаю, я не заглядываю так далеко».
«Разные народы — разные взгляды на смерть. А мне твоя позиция кажется странной. Но и живут ведь сатурийцы чуть больше, чем люди, но в два-три раза меньше магов».
Нашу философскую болтовню прервал истерический визг. Ой! Кажется, мои фрейлины пришли меня будить и обнаружили кровь.
