Смертоносная «звездочка» вонзилась в человека!
Темноволосый парень взвыл от боли и выдернул сюрикэн из плеча. Оцепеневшая метательница с облегчением заметила, что метнула в него серебряной «звездочкой». Хорошо, что не ядовитой…
— Вот и побеспокоился о благополучии соседки, — скривившись, прошипел шатен и зажал кровоточащее плечо. — Попади ты выше и левее — и здесь валялся бы труп.
— А какого демона ты вломился без стука?! — придя в себя, Эва бросилась к заплечному мешку в поисках материала для перевязки.
— Услышал подозрительные звуки и поспешил на выручку прекрасной деве, а тут полоумная охотница, — огрызнулся пострадавший.
В волнении кусая губы, Эва указала на кровать:
— Садись, я обработаю рану. Снимай рубаху, пока не вымазал ее всю.
— Право, мне как-то неловко раздеваться, когда девушка одета, — попытался пошутить парень, но сделал так, как потребовала Эва.
Промыв глубокую рану заживляющей настойкой, девушка собралась ее перевязать и вдруг передумала. Парень пострадал из-за своего человеколюбия и ее глупости, ведь это она не закрыла дверь. С нее не убудет, если она залечит рану магическим способом.
Возложив ладони на смуглое жилистое плечо, Эва перешла на магическое зрение, сконцентрировалась и направила Силу к пульсирующему алому пятну. Стоя вблизи к пострадавшему можно рассмотреть его удивительно красивое лицо. Но скромная девушка уставилась на одинокую серьгу в левом ухе. Серебряная, с матово-черным камешком она придавала парню игриво-лихой вид.
— И охотница, и магичка, — уважительно протянул молодой мужчина.
— Магесса, — поправила его Эва, не открывая глаз. Пренебрежительно-простонародное прозвание магов-женщин ее всегда раздражало.
Пациент улыбнулся и пожал здоровым плечом.
— Меня, кстати, Юлианом зовут.
— Угу, а приходишь ты даже, когда не зовут.
— Могла бы и представиться, все-таки такую дыру в моем теле проделала…
— Какую дыру? — мягко спросила девушка, убирая ладонь. — О чем ты?
Парень скосил глаза — кожа была слегка красной, но целой.
— Быстро ты справилась! — восхитился Юлиан. — У меня бы так не получилось.
— Так ты маг? Чего же тогда ныл над своей ранкой? Мог бы и сам подлатать.
— Нет, целительство не в числе моих талантов. Я всего-навсего простой следопыт, — скромно произнес парень и опустил карие глаза, полные лукавства. — Благодаря дару, я прочувствовал отголоски чужой боли и, услышав странные звуки, поспешил на помощь.
Эва недоверчиво посмотрела на собеседника.
Следопыты — маги, читающие отпечатки заклинаний и сильных эмоций, — рождались редко. Поэтому она не удивилась, что парень слегка двинулся на своей исключительности.
— Как интересно, — пробормотала девушка, — мне остается только порадоваться за тебя и твой дар.
Не дождавшись предполагаемого восхищения, Юлиан разочаровано проговорил:
— Кстати, могла бы извиниться, что ранила человека, желавшего тебе спасти.
— Хотя помощь не требовалась, я благодарю за твои намерения. И хотела бы загладить свою вину.
— О! И я знаю, как ты это сделаешь, — промолвил Юлиан, плотоядно оглядывая ее с головы до ног. — Угости меня ужином.
* * *
Карим, откинувшись на спинку стула, незаметно обводил трактир взглядом. Браслет правды тревожно потеплел на запястье, предупреждая, что рядом опасность. Но откуда ее ждать, маг не мог разобраться.
Артефакт, который вручает оракул Судьбы каждому новому арбитру, принявшему обязанности, таил в себе большую силу. Бесполезную для всех, кроме видящих правду. Такие браслеты крали, снимали с мертвых судьей, хотя многие знали, что в чужих руках они всего лишь украшения. Увы, возможность видеть истину слишком заманчива, чтобы попытки прекратились.
Арбитр покрутил браслет вокруг руки и, не закрывая глаз, снова обвел внутренним взором жующих и пьющих людей.
Народу прибавилось. В трактире теперь сидели почти все, кто шел с караваном Каромироса, кроме, конечно же, охранников, сторожащих повозки. К имперским солдатам присоединились товарищи, шесть хмурых уставших воинов, заняв соседний стол.
Маг прищурился. Со второго этажа, где размещались комнаты, спускалась прелюбопытная парочка. Высокому парню далеко за двадцать, второй выглядит лет на семнадцать, хотя мог быть и чуть старше. Один темноволосый, с карими глазами, второй — полная его противоположность даже по ауре. У старшего мага внешняя аура светилась холодными оттенками голубого, у младшего преобладал мягкий оранжевый цвет. Магические ауры арбитр рассмотреть не смог — ищущим он, увы, не был.
То, что они маги, Карим понял с первого взгляда — от них исходила уверенность, которую мог дать лишь магический Дар. То, что на них не было серых плащей, не нарушение правил, однако, по мнению Карима, досадное упущение — магам легче путешествовать по торговому тракту, чем молодым аристократам.
Молодые люди сделали заказ и стали о чем-то оживленно разговаривать. Карим присмотрелся лучше и усмехнулся над своей слепотой: младший, смазливый «паренек», оказался девчонкой. Коротко остриженные вихры могли ввести в заблуждение любого. Но женственная фигура и лицо с приятными чертами расставляли все по местам.
Когда взгляд арбитра вновь вернулся к молодым магам, они спешно заканчивали ужин. Парень что-то тихо говорил, склонившись к девушке. Лицо стриженой блондинки выражало недоверие, рука машинально терла левое предплечье. Наконец она кивнула и поднялась из-за стола.
— Что за дрянь мне принесли?! — от неожиданного крика арбитр вздрогнул и повернулся к источнику шума.
Холеный шатен, офицер, командующий имперскими солдатами, вывернул миску с рагу на пол. Яростно топча овощи, быстро превращающиеся в месиво, он продолжал орать.
— Я заказывал рагу с кроликом! А не с тараканами! К тому же живыми!
В животе у арбитра возмущенно заурчало, и он с трудом подавил неприятные позывы. Ему рагу понравилось, и ничего подозрительного он не заметил.
— Ну, и кого заставить жрать этих тараканов? Повара? Или хозяина? — офицер выхватил у соседа ополовиненную тарелку с рагу и угрожающе посмотрел на хозяина. — Так я и думал. Пойду, поблагодарю повара…
В голосе огорченного гурмана было столько злости, что останавливать его никто не собирался. Наоборот, народ улюлюкал и подначивал молодого офицера. А когда из кухни выглянул на шум повар и быстро спрятался, подзадоривал и свистел почти каждый. Опечаленный трактирщик переглянулся с вышибалой, но спасти повара они не могли — сорится с северным аристократом себе дороже.
С кухни донеслись крики, грохот, звон битой посуды. Наконец северянин, отряхивая с мундира муку, вернулся в зал и под возгласы одобрения спокойно уселся на свое место.
