Молодые лорды обратили на его слова не больше внимания, чем на лягушачье кваканье.
– В жизни не встречал такой здоровенной орясины, – заявил рыцарь на гнедом коне, пухлощекий, с кудрями как темный мед. – Бьюсь об заклад, в нем не меньше семи футов. Вот грохоту-то будет, когда он рухнет!
Проиграешь ты свой заклад, подумал побагровевший Дунк. Эйемон, брат Эга, его измерял: до семи футов целого дюйма недостает.
– А это ваш боевой конь, сир великан? – не унимался рыцарь с плюмажем. – Его мы на мясо пустим.
– Лорд Алин часто забывает о хороших манерах, – вступился черноволосый рыцарь. – Проси у сира Дункана прощения, Алин.
– Нижайше прошу извинить меня, сир. – Пернатый рыцарь повернул коня и рысью поехал вперед.
– На свадьбу едете, сир? – спросил другой – так властно, что Дунк едва поборол искушение отвесить ему поклон.
– Нет, милорд. К переправе.
– Из лордов здесь только Гарми да этот сорванец, Алин Кокшо. Сам я такой же межевой рыцарь, как и вы, а зовут меня сир Джон Скрипач.
Межевые рыцари могли брать себе разные имена, но таких коней и дублетов Дунк у них еще не видывал. Рыцарь Золотой Межи, да и только.
– Мое имя вы уже знаете, а оруженосца моего зовут Эг.
– Рад знакомству, сир. Поедемте с нами в Белые Стены, сломим пару копий в честь нового брака лорда Батервелла! Бьюсь об заклад, вы там сможете отличиться.
На турнирах Дунк после Эшфорда не бывал. Выиграв несколько поединков, он обеспечил бы себя пропитанием до самой Стены.
– Пусть сир Дункан едет своей дорогой, а мы отправимся своей, – молвил лорд с замками на щите, но Джон Скрипач не обратил на это никакого внимания.
– Хотел бы я переведаться с вами на мечах, сир. Я сражался с воинами из разных земель, но с такими великанами ни разу не имел дела. Ваш отец тоже высокий был?
– Я не знал своего отца, сир.
– Мне жаль это слышать… я тоже слишком рано лишился отца, – сказал Скрипач и добавил, обращаясь к лорду с тремя замками: – Надо бы пригласить сира Дункана в нашу компанию.
– Таких, как он, нам не надобно.
Дунк молчал. Межевых рыцарей не часто просят составить компанию высокородным лордам, ему скорее пристало бы ехать сзади, в колонне. Ведь вон сколько у них людей: грумы для ухода за лошадьми, повара для стряпни, оруженосцы для чистки доспехов, солдаты для охраны – а у Дунка на все про все один Эг.
– Это каких же? – засмеялся Скрипач. – Слишком высоких? Полно, сильные бойцы нам нужны. Молодые мечи, как говорят, стоят больше старых имен.
– Дураки говорят. Вы о нем ничего не знаете: вдруг это разбойник или шпион Красного Ворона?
– Я не шпион, милорд, – возразил Дунк. – И не нужно говорить обо мне так, будто я глух, мертв или нахожусь в Дорне.
– В Дорне вам самое место, сир, – ответил на это лорд. – По мне, можете хоть сейчас туда отправляться.
– Не слушайте его, – посоветовал Скрипач. – Он стреляный воробей и подозревает каждого встречного. Мне этот человек пришелся по вкусу, Гарми; поедемте с нами в Белые Стены, сир Дункан.
– Благодарю, милорд… но никак не могу. – Как он будет ночевать в одном с ними лагере? Им слуги поставят шатры, грумы коней обиходят, повара каждому зажарят по каплуну, а рядом Дунк с Эгом будут жевать свою солонину?
– Видите, – сказал пожилой, – он свое место знает. Едем, лорд Кокшо уже на пол-лиги вперед ускакал.
– Ничего, я догоню. Надеюсь, сир Дункан, мы еще встретимся… хотелось бы сразиться с вами на копьях.
– Удачи вам на ристалище, сир. – Когда Дунк нашелся с ответом, оба рыцаря уже ускакали, чему он был только рад. Пожилой слишком уж въедлив, лорд Алин чересчур высокомерен, и даже в любезном Скрипаче Дунк почувствовал нечто странное.
– Что это за дом такой, – спросил он у Эга, – две скрипки и два меча в зубчатом кресте?
– Нет такого герба, сир. Ни в одном перечне не встречал.
Может, он и в правду межевой рыцарь, этот Скрипач. Дунк свой герб придумал на лугу в Эшфорде, а кукольница Тансель Длинная нарисовала его на щите.
– А пожилой небось родня Фреям? – У Фреев на щитах тоже замки, да, кстати, и земли их где-то неподалеку.
– В гербе у Фреев две голубые башни на сером поле и мост между ними, – закатил глаза Эг, – а у него три замка, черные на оранжевом, и где же там мост?
– Нету моста, – согласился Дунк. – А если будешь еще мне глаза закатывать, я тебе так двину по уху, что они вглубь уйдут.
– Я не хотел… – покаялся Эг.
– Ладно. Просто скажи мне, кто он.
– Гармон Пек, лорд Звездной Вершины.
– Это в Просторе, да? У него правда три замка?
– Только на щите, сир. Раньше было три, но два отобрали.
– За что же?
– За черного дракона, за что же еще.
Ну да, конечно. Можно было не спрашивать.
Страной уже двести лет правят потомки Эйегона Завоевателя и двух его сестер, объединивших семь королевств в одно государство и выковавших Железный Трон. Их герб – трехглавый дракон дома Таргариенов, красный на черном. Шестнадцать лет назад бастард короля Эйегона IV, Дейемон Черное Пламя, поднял восстание против своего законнорожденного брата под знаменем с таким же трехглавым драконом, но поменял цвета, как это часто водится у бастардов: дракон черный, поле красное. Мятеж закончился на Багряном Поле, где Дейемон и его сыновья-близнецы полегли под градом стрел Красного Ворона. Мятежники, оставшиеся в живых и склонившие колено перед законным правителем, были помилованы, но лишились некоторой доли своих земель, замков и золота. И у каждого взяли кого-то в заложники, чтобы впредь неповадно было.
– Теперь я вспомнил. Сир Арлан не любил говорить о Багряном Поле, но однажды в подпитии рассказал мне, как погиб его племянник. – Дунк до сих пор слышал голос старика, чуял, как от него пахнет вином. «Роджер Пеннитри его звали. Лорд с тремя замками на щите расколол ему голову булавой». Имени того лорда старик не знал – а может, и знать не хотел. Отряд Скрипача и лорда Пека уже скрылся вдали, оставив за собой тучу красной пыли. Что Дунку до них? С тех пор шестнадцать лет минуло, претендент погиб, его сторонники изгнаны или помилованы.
Под жалобные крики птиц они молча проехали половину лиги, и Дунк сказал:
– Он про Батервелла упоминал. Тот живет где-то поблизости?
– На том берегу озера, сир. Лорд Батервелл при короле Эйегоне был мастером над монетой. Дейерон сделал его десницей, но ненадолго. В гербе у него волнистые линии – белые, желтые и зеленые. – Эг любил блеснуть своими познаниями в геральдике.
– Он друг твоего отца?
– Вот уж нет, – скорчил гримасу Эг. – Отец его недолюбливает. Во время мятежа второй сын Батервелла дрался за претендента, а старший – за короля. И нашим и вашим, а сам лорд ни за кого.
