Шагаю вслед за Лисс, испепеляя взглядом её спину. Хорошего настроения как не бывало. Теперь я чувствовала себя никчёмной женой и матерью.
Ну, Лисс, если опять какая-нибудь ерунда…
Пробовала выспросить, в чём дело, надеясь поскорее от неё избавиться и вернуться к мужу и сыну. Но Лисс всякий раз предостерегающе шипела:
– Только не здесь… Лишние уши…
И тянула меня дальше.
Поднимаемся высоко наверх, в её апартаменты. Моего нетерпения Лисс не замечает. Комнаты близнецов до неприличия роскошны, но в них всегда царит бардак – взрывоопасная смесь экстравагантности Лисс и сдержанности Касты. Она ведёт меня за руку мимо охраны, через приёмную с занавесками кричащих цветов и прудами, в которых плавают разноцветные рыбы и угри, а оттуда в их с Кастой спальню.
Огромная кровать не застелена, одежда Лисс свисает со всех предметов обстановки, на которые вообще можно что-то повесить. А рука Касты чувствуется в том, как аккуратно расставлены изящные статуэтки на тумбочке и подоконнике. Лампы из цветного стекла со светящимися камнями внутри придают комнате уютный вид, однако что-то в обстановке всё равно напрягает. Скорее всего, тот факт, что две взрослых сестры спят в одной кровати.
Лисс с размаху плюхается на кровать, я присаживаюсь рядом.
– Ну, рассказывай, – говорю я. Ещё успею догнать Ринна, если с проблемой Лисс удастся разобраться по-быстрому.
Лисс перелезает на свою сторону кровати и устремляет на меня напряжённый взгляд.
– Я получила письмо, – выдыхает она.
– И что дальше? – резко спрашиваю я.
Я сердилась и не могла этого скрыть.
– Ты не слушаешь! – с обидой в голосе восклицает она, потом валится ничком на постель и обиженно бурчит: – Тебе всё равно.
Набираю в грудь воздуха и стараюсь взять себя в руки. Если огрызаться, дело только затянется. Лучше расслабиться и получать удовольствие.
– Извини, – говорю я. – Не хотела. Просто столько проблем накопилось…
– Ты меня не любишь, – обвиняющим тоном произносит Лисс. Нижняя губа дрожит.
– Люблю, очень люблю.
Успокаивающе глажу её волосы. Сложно злиться, когда так убиваются.
– Мы же подруги. Когда Каста уезжает, к кому ты всегда приходишь? Ко мне.
Лисс кивает, хлюпая носом. Ну чистый ребёнок – несносный, эгоистичный, но абсолютно наивный. О других Лисс не думает – просто не знает, что это такое. Не способна.
– Так расскажи про письмо.
Внезапно оживившись, Лисс стремительно садится и вынимает письмо из выреза платья. С гордостью протягивает мне.
– У меня появился ухажёр! – радостно объявляет Лисс.
Удивлённо моргаю. Неужели она из-за этого рыдала? Сейчас Лисс расстроенной совсем не кажется. Беру письмо в руки.
– Открой! – восклицает Лисс. – Это от Тулии Иоло. Пишет, что желает пригласить меня в своё поместье на Дождливых землях!
– Это же замечательно, – произношу я, читая письмо. Поднимаю глаза. – Разве нет?
– Ну конечно! Он в меня влюблён, точно говорю! А я влюблена в него!
– Правда? Разве вы с ним хоть раз встречались?
Лисс только отмахивается:
– Если человек твоя судьба, это сразу чувствуешь.
– Иоло очень богатый человек, – рассуждаю вслух я. – Отличная партия. Вряд ли Ледо будет возражать, – улыбаюсь. – Я за тебя очень рада, Лисс.
Но лицо её омрачается страхом.
– Ой, ты же не знаешь, ты представления не имеешь. Знаешь, что она устроит?
– Кто устроит?
– Каста! Так взбесится – ужас!
– Она что, не знает?
– Нет! Нет, конечно! Я не могу ей сказать. – Теперь Лисс взволнованно расхаживает по комнате. Открывает дверь и выглядывает, будто в коридоре нас может подслушивать Каста. Убедившись, что в апартаментах никого нет, Лисс, расхрабрившись, начинает: – И вообще, почему это я должна всё ей рассказывать? Касте, значит, можно уезжать и не говорить куда, а стоит мне куда-то собраться без неё, ни за что не отпустит! Только обмолвлюсь, что хочу замуж, сразу угрожать мне начинает! И всё потому, что у неё самой ухажёров нет. Да и кто такую полюбит?
От собственных слов Лисс вздрагивает и, кинувшись ко мне, вцепляется мёртвой хваткой, ища защиты. Лисс зашла слишком далеко и теперь боится, что сестра каким-то образом об этом узнает.
– Я не хотела, не хотела. Случайно вырвалось. Ты же понимаешь, что я вовсе так не думаю?
– Да, я знаю, ты очень любишь Касту, – успокаиваю я. – И она тебя тоже.
– Ну куда она всё время ездит?
– Наверное, занимается делами клана. Ведь если с Ледо что-то случится, следующим Магнатом станет она.
Лисс ворчит:
– Вечно строит из себя старшую сестру. А сама всего на несколько минут раньше родилась! Вот и всё! Если бы я оказалась первой, сейчас всё было бы по-другому!
Но потом Лисс сразу же погружается в меланхолию.
– У Касты от меня никаких секретов. Всё мне рассказывает. Кроме этого.
– Так ты поедешь в Дождливые земли или нет?
Лисс кивает.
– Орна, я слушаю своё сердце! Никто не понимает моих чувств. Я так влюблена, что всё остальное меня не волнует!
– А сестре про поездку скажешь?
– Ни за что!
Но я-то знаю – обязательно скажет. У Лисс не хватает силы воли, секреты хранить она не умеет. Интересно, её опасения по поводу Касты на чём-нибудь основаны? Или она драматизирует, как обычно? Да, спору нет, Каста та ещё собственница. Но неужели она готова не только угрожать, но и действовать? Кто знает?
Тулия Иоло либо очень смел, либо просто плохо осведомлён.
Между тем настроение у Лисс снова поменялось. Теперь она исполняет оду своей великой любви. Рассказывает, что, став объектом чувств столь достойного мужчины, впервые по-настоящему почувствовала себя женщиной. Повидаться с Ринном перед отъездом нечего было и надеяться. Поэтому расположилась поудобнее и приготовилась исполнять роль консультанта по всем вопросам. Нужды Должницы вторичны, когда речь идёт о воле её хозяев.
Когда-то жизнь моя была проста и понятна. Но было это очень давно. Тогда у нас была ферма, мама готовила восхитительную еду, а папа был силён и смел, с ним нам была не страшна никакая опасность. В те времена у меня не было ни забот, ни хлопот. Только и делала, что играла с младшим братом, а по вечерам, сидя у огня, мы рассказывали друг другу истории. Белокожие для меня были не более чем персонажами страшилок, которыми пугают детей взрослые, чтобы те слушались и не безобразничали.
Как бы я хотела вернуться в это время! Чтобы опять всё стало просто и понятно, чтобы мне не нужно было никого убивать и никто не пытался убить меня. Я мечтала быть обыкновенной женой и матерью.
