– Ну… Наверное.
– Почему?
– Понятия не имею!
– Да потому что человеческий образ является для нас Универсальным Критерием Прекрасного!
– А мне кошки нравятся, – не оборачиваясь, сказал Камохин.
– Кошки нравятся не всем, – заметил Володя. – Кто-то их даже терпеть не может.
– То есть кошки не вписываются в Универсальный Критерий Прекрасного?
– Скорее всего, нет.
– А коала? – спросил Брейгель. – Они милые, как плюшевые медвежата. Они всем должны нравиться.
– Я слышал, они воняют мерзко.
– Почему?
– Ну, такой уж у них метаболизм.
– Значит, они тоже за рамками УКП?..
– Да я же не о том говорю! – едва ли не в отчаянии воскликнул Сергей.
Манера стрелков уводить разговор вбок от главной темы казалась ему не просто странной, а какой-то противоестественной, что ли… Как будто они говорили на каком-то странном эзоповом языке, метафористика которого была понятна только им двоим.
Вот и сейчас!
Брейгель будто не услышал последнюю фразу Сергея!
– Послушайте! – вскинув руку к плечу, он звонко щелкнул пальцами. – Я понял, в чем тут дело! Док предлагает новый взгляд на теорию эволюции!
– Он уже предлагал, – заметил Камохин.
– Нет, это совершенно иной взгляд!
– Да неужели? – саркастически усмехнулся Камохин.
– Движущая сила эволюции – это поиск Универсального Критерия Прекрасного! От плесени – к цветку! От бесформенной амебы – к изящной бабочке! От каркающего птеродактиля – к поющему соловью!..
– От чешущей бок мартышки – к храпящему на том же боку мужику, – вставил Камохин.
– Ты переходишь от общего к частному.
– Значит, по-твоему, человек – венец природы?
– Конечно.
– Почему?
– Он прекрасен во всех своих проявлениях.
– Ну не скажи!
– Ладно, не во всех. Зато он умнее всех.
– Умнее – это значит хитрее, изворотливее, лживее?..
– Человек – единственный, кто смог постичь смысл своего существования!
– И в чем же он заключается?
– В познании истины!
– Боюсь, мало кто с этим согласится…
– Пауки! – воскликнул вдруг Сергей.
– Вот видишь, – хмыкнул Камохин. – Сергей считает, что Универсальному Критерию Прекрасного соответствуют пауки.
– Да нет же, – взмахнул фонарем Сергей. – Пауки бегут не в ту сторону!
Глава 27
24 июня. День
Сергей был прав. С десяток киберпауков, ловко перебирая тонкими, похожими на согнутые проволочки, ножками, деловито бежали по стенам, направляясь в ту же сторону, что и люди.
– Я что-то не до конца тебя понял, – потряс головой Брейгель. – Ты сказал: пауки бегут не в ту сторону?
– Ну конечно! – лучом света указал на стену Сергей.
– А куда, по-твоему, они должны бежать?
– Обратно. – Сергей указал в ту сторону, откуда они пришли.
– Позволь тебя спросить: почему?
Сергей молчал, не зная, что ответить. Вернее, ответ у него имелся. Но он был почти уверен, что, услыхав его, квестер скажет, что все это бред. Или еще похлеще припечатает.
– Во всем виноват Док, – вынес вердикт Камохин.
– Серьезно? – удивленно посмотрел на него Брейгель. – Ты так думаешь?
– Конечно, – кивнул стрелок. – Идем дальше.
Не останавливаясь и даже не задерживаясь, они прошли мимо левого ответвления от главного туннеля, в котором три дня назад Сергей с Володей встретили квестеров.
– А вы разве не оттуда пришли? – указал в сторону прохода Володя.
– Оттуда, – кивнул на ходу Камохин. – Именно поэтому нам там делать нечего.
– Мы взорвали проход, чтобы оторваться от бомжей, – напомнил Брейгель. – Нужно искать обходной путь.
Володя с досадой прикусил губу. Он даже не подумал о том, что проход, который привел квестеров к месту встречи, стал непроходимым. Хотя следовало бы. Но, с другой стороны, насколько велики их шансы найти другой выход на поверхность? Кто вообще сказал, что эти проходы куда-то ведут, а не упираются в конце концов в глухую стену?..
– Ты что-то начал говорить о Доке, – напомнил Камохину Брейгель.
– Это все его Универсальный Критерии Прекрасного. Он этот критерий с ходу придумал и выдал как оформленную, почти законченную теорию. Как будто полжизни положил на ее создание. Он-то сказал и забыл. А все теперь старательно высматривают вокруг факты, подтверждающие теорию Универсального Критерия Прекрасного.
– Вы хотите сказать, что господин Орсон… – начал было Сергей и осекся.
Он не мог найти нужных слов для того, чтобы выразить свои мысли. Те слова, что у него имелись, казались слишком резкими. И даже грубыми. Ну, то есть совершенно не подходящими для данной ситуации. Другие же не совсем точно отображали суть того, что он хотел сказать.
– Крис Орсон – гений, – закончил за него Камохин. – Во всех отношениях. Но есть у него одна любопытная черточка. Он очень любит строить умозрительные теории. Ну, в смысле, не полный бред, выловленный из воздуха. Все его гипотезы вполне могли бы иметь право на существование, если бы…
Камохин запнулся, столкнувшись с той же самой проблемой, что и Сергей.
– Если бы они имели такое право, – подвел наконец-то черту Брейгель. – Док вовсе не безумный ученый. Для него это своего рода интеллектуальная игра, не позволяющая мозгам ржаветь.
– Ну да, – кивнул Камохин. – Док сказал и забыл. А эти ребята теперь считают, что киберпауки просто обязаны вести себя в соответствии с теорией Универсального Критерия Прекрасного. Потому что так сказал Крис Орсон!
– То есть он просто разыграл нас? – не поверил услышанному Сергей.
– Нет, конечно. Когда Док развивал свою теорию, он и сам в нее искренне верил. Однако он-то прекрасно осведомлен о том, что любая гипотеза требует неопровержимых доказательств. А теория – это только теория. Не меньше, но и не больше. Вы можете с ней соглашаться или нет. Можете попытаться ее опровергнуть. Или отыскать доводы в ее пользу… Док заразил вас, как вирусом, своей верой. При этом у него самого к этой заразе иммунитет. Крис Орсон – исключительно здраво и рационально мыслящий человек.
Услыхав такое, Сергей с Володей призадумались. С одной стороны, у них вроде бы не было оснований не верить квестерам. Однако с другой – им не хотелось терять то весьма благое ощущение осмысленности происходящего, что вернулось в их жизнь с появлением Криса Орсона, провозгласившего принцип Универсального Критерия Прекрасного. Помимо того, что это была на удивление красивая и изящная теория, она оказалась еще и невероятно проста для понимания. Ни у кого как будто не возникало сомнений в том, что красота когда-нибудь непременно спасет мир. Отсюда легко и просто сделать еще один шаг и поверить в то, что в основу всего мироздания заложен вселенский принцип УКП. А почему нет? Должны же быть у мироздания хоть какие-то принципы! А то ведь, если полагаться исключительно на теорию относительности, можно все и вся свести к формуле E = mc2.
