– Пока ничего, – признался Осипов.
– Отлично, – довольно улыбнулся биолог, радуясь тому, что, оказывается, не только он один ничего не понимал. – Давайте начнем немного с другого…
– Давайте начнем с того, что нам нужно спасти Сергея с Володей, – перебил его Камохин.
– Ну, ты же слышал, Игорь, – недовольно поморщился англичанин, – им ничего не угрожает.
– Ага, – кивнул стрелок. – А еще я слышал, что скоро произойдет какой-то бросок, после которого все мы окажемся неизвестно где и станем вурерами.
– На Квайдарской толкучке, – уточнил Пнен.
– Что? – непонимающе посмотрел на него Камохин.
– Отсюда мы отправимся на Квайдарскую толкучку, – объяснил вурер.
– Слышал? – указал пальцем на англичанина Камохин. – И когда это произойдет?
– Как только будет закончен ирхунт, – ответил Ингуль.
– И что собой представляет этот ваш ирхунт?
– Это то, что управляет броском.
– А это, часом, не та гигантская статуя, ноги которой мы видели в подземелье? – догадался Брейгель.
– Совершенно верно, – подтвердил Ингуль. – Ингуль выглядит как гигантская статуя человека. В вашем языке есть слово, не очень точно передающее смысл, но все же обозначающее явление того же порядка, – Голем.
– И когда он будет закончен?
– Ты, должно быть, шутишь? – Губы старика раздвинулись в едва заметной улыбке.
– Вовсе нет, – заверил его Камохин.
– Нет смысла говорить о времени, если Голем уже почти закончен.
– То есть времени у нас почти не осталось?
– Или – целая вечность.
– Я не понимаю, – мотнул головой Камохин. – Мне нужен точный ответ.
– Голем будет закончен тогда, когда он будет закончен, – сказал Осипов. – Другого ответа не может быть. Время, кроме того, что относительно, возле Голема еще и неопределенно.
– Ну, здоров! – саркастически хмыкнув, развел руками Камохин. – Теперь мне все ясно!
– А я до сих пор этого понять не могу, – с завистью посмотрел на него Пнен.
– Кроме того, – добавил Ингуль, – Голем не может быть приведен в действие без всех тринадцати ключей Штокхаузена.
– Ага! – щелкнул пальцами Камохин. – То есть без нашего ключа никакой Квайдарской толкучки не будет!
– Не будет, – согласился Ингуль. – Будет что-то другое.
– Что именно?
– Я не знаю. Еще ни разу не было случая, чтобы Голем не получил все тринадцать ключей Штокхаузена перед броском.
– Ну а хотя бы в теории?
– Никакой теории на этот счет не существует.
– Кто такие вуреры? – спросил у старика Орсон.
– Мы – люди, никогда не остающиеся подолгу на одном месте, – ответил Ингуль. – Самое подходящее для нас название из вашего языка – цыгане. У нас нет собственного дома. Нет своего языка. Мы живем тем, что совершаем броски из одного места в другое, забирая с собой то, что можем забрать. О том, как появились первые вуреры, рассказывает легенда о Трансе Штокхаузене. Но лично я не могу ручаться за то, что именно так все и было на самом деле.
– Вы принимаете участие в Игре? – спросил Осипов.
– Уточни, что ты подразумеваешь под словом «игра».
– Ваши броски как-то связаны с пространственно-временными разломами?
Старик почесал седую голову:
– Думаю, что нет. Мы используем только Голема.
– То есть ты хочешь сказать, что здесь вы тоже оказались не вследствие каких-то чрезвычайных обстоятельств, а в результате очередного броска, который сами запланировали и совершили?
– Конечно, – кивнул Ингуль. – Мы прихватили много воды, хорошей, чистой, пресной воды в Иролэме. На Квайдарской толкучке у нас всю ее разом забрали ртаранские братья. Мы оставались в двенадцатом смещении до тех пор, пока там было чем заняться. – Старик подмигнул Осипову: – Ну, ты меня понимаешь. В таких местах, как двенадцатое смещение, деньги быстро заканчиваются. Мы совершили новый бросок и оказались здесь.
– Как совершается бросок? – спросил Осипов.
– Это делает Голем.
– Голем – это какое-то устройство?
– Наверное.
– То есть вы его не контролируете?
– Нет.
– А кто это делает?
– Никто.
– Но ты же говорил, что для того, чтобы совершить прыжок, необходимо наличие всех тринадцати ключей, – напомнил Брейгель.
– Верно, – кивнул Ингуль. – Мы отдаем ключи Штокхаузена Голему, и он все делает сам.
– Значит, на ключах Штокхаузена записана программа, – решил Орсон.
Осипов посмотрел на пластинку в своей руке и с сомнением покачал головой:
– Это всего лишь металлическая пластина. Она может действовать как ключ, активирующий некий механизм. Примерно как жетон, брошенный в автомат. Но она не может быть носителем информации, сопоставимой по объему с той, что требуется для того, чтобы совершить бросок.
– А что собой представляет этот бросок? – спросил Брейгель.
– Это способ мгновенного перемещения из одного места в другое, – ответил Ингуль.
– Ничего себе, – удивленно присвистнул Брейгель. – То есть вы путешествуете по всей Вселенной?
– Мы путешествуем между мирами, – уточнил Ингуль. И озадаченно поджал губы. – Боюсь, у вас может сложиться впечатление, что я не хочу отвечать на ваши вопросы.
– Так оно и есть, – кивнул Камохин.
– Вы ошибаетесь. Я не могу на них ответить, потому что не знаю ответов. Мы, вуреры, живем, следуя правилам, установленным еще Трансом Штокхаузеном.
– Которого, быть может, никогда не существовало.
– Сам по себе факт существования Транса Штокхаузена никогда и ни у кого не вызывал сомнений. Однако он жил так давно, что реальные события его жизни плотно переплелись с легендами о нем, и разделить их уже невозможно. Это усугубляется еще и тем, что у вуреров, в силу особенностей нашего жизненного уклада, нет не только официальной летописи, но даже календаря. Мощные возмущения, вносимые Големом в пространственно-временной континуум в момент броска, делают все это совершенно бессмысленным. Мы воспринимаем мир таким, какой он есть в данную минуту. И если в следующий миг он вдруг до неузнаваемости изменится, это никого из нас не удивит. Вурер считает не годы, а миры, которые он повидал.
Транс Штокхаузен разработал концепцию существования общества людей, постоянно пребывающего вне привычных всем пространственно-временных координат. А затем создал технический аппарат, способный неограниченно долго поддерживать существование такого общества. Центральной его частью является Голем. Затем – стрекоталы, которые каждый раз перед очередным броском заново создают его. Тринадцать ключей Штокхаузена, требуемых для выполнения броска. Ну и, наконец, тринадцать Универсальных Автоматов, снабжающих нас вещами первой необходимости. Мы не знаем, как все это работает. Мы лишь в точности следуем правилам, оставленным нам Трансом Штокхаузеном. Потому что, если правила будут нарушены, все погибнет.
